- Тем хуже для тебя, - спокойно ответил Джордж на браваду Картрайта.
Факты, один за другим приобретали свое истинное значение. Складывались в пазл. Частые визиты Уильяма в поместье, слишком пристальное внимание к Агате, отсутствие каких-либо контактов, будто Беррингтон все это время находился не в госпитале, а в плену или под землей.
Картрайт любил его жену? Давно и пламенно? Беррингтону не было дела до душевных мук друга, но то, что Уильям позволил себе целовать Агату, прикасаться к ней, лейтенант считал оскорблением. Для всех троих, и в первую очередь для Картрайта, словно бы пытающегося урвать кусок чужого счастья.  Уильям был жалок, но вряд ли заслуживал жалости.
Попытка Агаты сгладить недоразумение еще больше разозлила Беррингтона. Однако Джордж решил обговорить этот вопрос позже, на свежую голову и наедине с супругой. Без посторонних ушей и глаз.
Что-то неладное творилось в Билбери Плейс. И, судя по всему, творилось давно.
Когда, продолжая паясничать, Уильям попрощался, Беррингтон позвал дворецкого и по обыкновению тихо сказал:
- Доброй ночи, лейтенант Картрайт.