Люди в форме всегда были неотъемлемой частью Билбери Плейс, даже до того, как началась эта война. Мужчины из семьи Беррингтонов становились военными из поколения в поколение, о чём свидетельствовали портреты достославных предков в галерее на втором этаже. Правда, висели они там раньше. В далёкие мирные времена, которые маленький Дик не помнил, но о которых так любила рассказывать мама. Сейчас все эти старинные картины были заперты в подвале, вместе с какими-то другими жутко старыми и почему-то очень ценными вещами, и посмотреть на них можно будет, только если опять прилетят немцы. Тогда снова можно будет долго-долго не ложиться спать, и мама будет рассказывать всякие истории о том, как они с папой танцевали в гостях у каких-то взрослых и важных людей, как дедушка подарил ей первого пони, и как она, ещё школьница, ездила на каникулах к тётушке в Лондон. Сестре почему-то все эти истории жутко нравились, а вот Дику было скучно, и он украдкой разглядывал поблёскивавшие в свете фонаря потемневшие со временем портреты и думал о том, как бы папа и его люди не переубивали всех врагов до тех пор, пока он сам не вырастет. И пока вырасти так скоро, как хотелось, не получалось, маленькому Дику оставалось только слоняться по неестественно пустой галерее, ожидая, когда прозвенит обеденный гонг, и воображать все портреты из подвала развешенными здесь, при ярком дневном свете.
Отца юный Беррингтон видел последний раз ровно год назад, помнил его, признаться, весьма смутно, и, если бы мама каждый день не показывала ему фотографию, которую всегда носила в медальоне на шее, Дик ни за что бы в жизни не признал в возникшем на пороге мужчине того самого папу, которого так здорово было обнимать год назад. Правда, в этот раз даже воспоминание о маминой фотографии помогло не сразу. Поэтому несколько мгновений мальчик в недоумении смотрел на человека без глаза и с обожжённым лицом и лишь перед тем как кинуться к отцу на шею с восторженным воплем.

Мать и сестра появились на противоположном пороге совершенно неожиданно, и первой реакций Дика была ревность. Он первым увидел папу! Он ещё с ним даже поздороваться толком не успел, а уже приходится уступать его внимание маме и Бланш. Да они даже встретить его не могут, как следует! Вон, стоят, словно онемели. А малявка так и вовсе сейчас разревётся. Вот глупая! От накатившей обиды Дик насупился, но от своего не отступился, цепко ухватив отца за затянутую в перчатку руку.
Миссис Беррингтон же в этот момент, кажется, не видела ни сына, ни дочери. О том, что Джордж должен вернуться домой в ближайшие дни, в Билбери знали, однако приезд мужа всё равно вышел неожиданным. Видимо, от того, что лейтенант Беррингтон наотрез отказался от того, чтобы его встречали. Или причиной ступора были те волнения, что пришлось пережить, пока муж числился пропавшим.
После всего случившегося даже не верилось, что перед ней и правда стоял её Джордж, которого она провожала на вокзале год назад. Слишком много человек уверяли потом, что его уже нет в живых, чтобы в теперешнее счастье можно было легко поверить. Даже после того, как пришли документы, что лейтенант Беррингтон не погиб и скоро вернётся из госпиталя в родной Оксфордшир, к семье. А потому Агата поначалу смотрела на мужа слегка недоверчивым взглядом, будто, как и маленький Дик, не узнала из-за ожогов и потерянного глаза, а потом, не обратив, кажется, ни малейшего внимания на протянутую руку, кинулась к нему на шею.
- О, Джордж! - по щекам покатились слёзы. Где-то на периферии сознания послышалось слабое хныканье Бланш, перепугавшейся порывистости всегда сдержанной и спокойной матери.

- Это от счастья, - улыбаясь сквозь слёзы, ответила Агата. Чуть отстранилась, чтобы вглядеться в лицо мужа. Тогда, сразу после того, как стало известно, что Джордж жив, ей не позволили приехать к нему. Смириться с подобным было тяжело, однако же, она смогла сделать это. Понимала, что так будет лучше для всех. В первую очередь - для детей. В Билбери Плейс, как и во многих других сельских имениях, тоже жили эвакуированные ребятишки. Некоторые из них были даже младше Бланш. И хоть здесь с ними обращались как можно лучше, несмотря на жёсткую экономию и нехватку слуг, Агата ни за что не решилась бы оставить на кого-то своих собственных малышей.
- У нас теперь будет настоящее Рождество, раз папа снова с нами, - с затаённой гордостью выпалил невпопад Ричард, снова поправляя съехавшую на глаза отцовскую фуражку. - Как в прошлом году, - добавил он, обращаясь уже к малявке, видимо, почитая долгом старшего брата объяснить ей, что сейчас происходит.
- Да, самое настоящее, - эхом отозвалась миссис Беррингтон, не отрывая глаз от лица Джорджа. Она никак не могла им налюбоваться, словно не замечая ни повязки на глазу, ни шрамов на пол-лица. Так бы, наверное, и простояла целую вечность, если бы не звук обеденного гонга. Несмотря на военное время, некоторые вещи в Билбери Плейс остались неизменными.
- Переоденешься к обеду? В комнате всё для этого готово. Мы не знали, когда именно тебя ждать, поэтому я всё приготовила заранее.

- Дик, не кричи, пожалуйста, - одёрнула сына Агата, нехотя выпуская из объятий Беррингтона. - Лучше найдите с сестрой няню, ты разве не слышал гонга?
Оставлять родителей мальчик явно не хотел, но и спорить с матерью было бесполезно. Обед в Билбери Плейс могли отменить разве что из-за налёта, но разве ж немцы осмелятся напасть на них сейчас, когда папа дома? Скорчив на прощание недовольную рожицу, Дик поплёлся к выходу из галереи, уводя за собой всё ещё рассматривавшую ракушку сестрёнку.
- Он очень скучал по тебе, - словно извиняясь за сына, сказала Агата, а потом перевела взгляд на чемодан мужа. - Оставь, пожалуйста. Ты же знаешь, что мистер Карсон обижается чуть ли не до слёз, когда кто-то пытается делать его работу.
Старый лакей и правда, по мнению многих, слишком крепко цеплялся за прошлые порядки, будто бы таким образом желал доказать всему свету, что никакие войны и прочие катаклизмы не способны поменять заведённого в этом доме уклада. И сейчас миссис Беррингтон была благодарна старику за то, что, сам того не подозревая, помогал уставшему и вымотанному бесконечными боями и последующим лечением мужу почувствовать себя в тишине и покое, там, где всё неизменно, и где ему всегда рады.
- Пойдём, - потянула за руку в сторону противоположной двери. И когда Джордж, будто бы на автомате, последовал за ней, осторожно приобняла сбоку и сказала:
- Знаешь, вчера у нас на окне опять зацвели фиалки. Такие же, что мне купила мама сразу после нашей свадьбы. Я сразу подумала, что это к твоему приезду.

- Белые, - закрывая за собой дверь спальни, ответила Агата и кивнула в подтверждение своих слов на подоконник.
Миссис Беррингтон, равно как и оставшаяся немногочисленная прислуга, делала всё, от неё зависящее, чтобы Билбери Плейс оставался именно тем домом, из которого Джордж уезжал год назад. Не совсем понимая, что ему пришлось пережить за последние месяцы, она инстинктивно старалась показать, что здесь его всегда ждут.
Зная, что муж должен вернуться со дня на день, Агата и правда разложила бережно сохранённые вещи так, чтобы всё оказалось на привычных местах. Переодеваться к обеду в такое время, когда за столом, кроме хозяев, собиралось лишь полдюжины детей, возможно, показалось бы кому-то глупостью, но миссис Беррингтон надеялась, что именно привычные мелочи и дела смогут вывести мужа из того странного состояния отчуждения, в котором он пребывал с момента возвращения.
- Вода в кувшине, наверное, уже остыла. Ничего страшного? А то мне немного неудобно гонять Сторз по таким пустякам, она и так работает за троих с тех пор, как пришлось сократить штат, - извиняющимся тоном проговорила Агата. Всё-таки, как ни старались они с домашними, полностью абстрагироваться от творившегося вокруг не получалось. - И ещё я никак не могла решить, какие запонки достать. К чёрному костюму подходит многое, выберешь сам? Только чтобы подходили под мой жемчуг, ты так давно не видел меня в нём.
Заговорить его, занять тысячью мелочей. Заставить разглядывать фиалки, выбирать запонки и серёжки, решать, как приготовить те или иные не Бог весть какие продукты,  словно к обеду к ним приедет чуть ли не сам король... Всё, что угодно, лишь бы взгляд Джорджа снова потеплел, стал таким, как раньше, чтобы не смотрел растерянно, будто не до конца понимал, куда попал.

Ну наконец-то! О таком поцелуе Агата грезила целый год, и теперь, наконец-то дождавшись, боялась открыть глаза, чтобы возвращение Джорджа не оказалось прекрасным сном, пробуждение после которого станет вдвойне невыносимым.
Но нет. Вот он, здесь, рядом, теперь уже навсегда. Стыдно сказать, но за то, что покалеченный муж уже не вернётся в то пекло, из которого еле выбрался, она была чуть ли не благодарна немцам, проклинаемым всей страной. Уже потеряв брата в первые дни войны , миссис Беррингтон не могла лишиться ещё и мужа. И неважно, с какими увечьями он возвратился домой. Ожоги, потерянный глаз, шрамы, - всё это меркло по сравнению с главным, с тем, что Джордж жив и теперь никуда отсюда не уедет.
- У... у нас ещё будет время... Вся жизнь впереди, - с нервным смешком прошептала Агата, когда поцелуй наконец-таки прервался. Несмотря на то, что тосковала она по мужу неимоверно, заведённый в доме порядок отменять было нельзя. Казалось, что налаженный, рутинный быт - единственное, что позволяло им надеяться на лучшее и жить дальше в ожидании тех или иных вестей с фронта. И сейчас, когда самое страшное, как казалось, было позади, отказываться от этого спасательного круга в виде запонок к рубашке и обеденного гонга нельзя было ни в коем случае.
- Давай я тебе помогу, - предложила Агата, мягко выворачиваясь из объятий мужа, чтобы снять с него шинель. Джорджа хотелось окружить чуть ли не материнской заботой. Сейчас она была готова чуть ли не зубы ему самолично почистить, только бы снова иметь возможность чувствовать его тепло.

Отредактировано Агата Беррингтон (2013-08-06 13:09:34)

Агата не могла с точностью сказать, что это - высшая степень безразличия или высшая степень любви, но шрамы на теле Джорджа она и правда будто не замечала. Нет, наверное, всё-таки второе. Потому что, когда он аккуратно сложил на кровати рубашку, ей самой захотелось забыть обо всех традициях и заведённых порядках, закрыться на ключ и не высовывать носа из спальни ни под каким предлогом.
- Я так соскучилась... - внезапно и вроде бы невпопад сказала она, подавая мужу чистую рубашку и с каким-то чуть ли не отчаянием глядя, как он неловко застёгивает пуговицы на груди. Потом, словно опомнившись от наваждения, снова засуетилась, достала из комода запонки, первые попавшиеся. - Давай помогу. Ониксовые. Они же тебе всегда нравились, правда?
Последнее прозвучало как-то даже просительно. Будто бы Агата всё ещё не была уверена, что это и правда её Джордж и снова и снова просила у него подтверждений.
Когда с запонками было закончено, миссис Беррингтон вспомнила, что нужно переодеться самой. В отличие от мужа, его присутствие не смущало. Они и так уже невозможно опаздывали. Наверняка в столовой уже все собрались. Было немыслимо, чтобы обед в Билбери Плейс начали без хозяев дома, однако же, отчего-то Агата подозревала, что до сих пор никто из слуг не постучался к ним не просто так. Однако же, и пользоваться их тактичностью, заставляя ждать слишком долго, не стоило.
- Джорджи, застегни? - полуобернулась она к мужу после того, как остановила выбор на его любимом платье, купленном перед самой войной.

Отредактировано Агата Беррингтон (2013-08-06 14:38:34)

- Разумеется, сэр. А после - и на приватный завтрак. Хоть это и будет против правил, - с лукавой улыбкой ответила Агата. Истинной причины желания мужа она не угадала. Ей казалось, что всё дело только в длительной разлуке, после которой и правда ужасно хочется побыть наедине. То, что Джордж может сторониться детей и слуг, даже в голову прийти не могло. - Пойдём же, а то Дик уличит меня во вранье. Ведь я всегда говорила ему, что папа никогда не опаздывал к столу.
В столовой, ярко освещённой дневным светом, и правда ждали только их. Карсон, усиленно делая вид, что долгожданное появление хозяина ничуть не выбивалось из привычного ритма жизни, лишь сдержанно поклонился, а после выразительно шикнул на молоденькую горничную, нанятую миссис Беррингтон совсем недавно, чтобы она не пялилась на хозяина, словно на какое-то невиданное диво. Дети, уже сидевшие за столом, смотрели на незнакомого мужчину с явной опаской, и только Дик улыбался во весь рот. Видно было, что в этот раз мальчик спустился к обеду чуть ли не раньше всех, не желая упустить ни секунды из отпуска отца.
Агата же, дождавшись, пока Карсон отодвинет для неё стул, принялась представлять мужу детей. Как тех, кого он должен был помнить по предыдущему отпуску, так и прибывших уже после его отъезда.
- Чарли, Фрэнсис и Нолу ты должен помнить, дорогой. А Мэтью и Сюзен приехали к нам только несколько месяцев назад.
- А Сюзен дерётся, папочка! - подала голос Бланш, кажется, уже успевшая за время приготовления к обеду пообвыкнуться и окончательно признать отца.
- Бланш, за столом принято есть суп, а не говорить глупости, - с еле сдерживаемой улыбкой одёрнула дочь Агата. - Тем более про наших гостей.
Мистер Карсон тем временем склонился с супницей в руках рядом с отцом семейства.

Отредактировано Агата Беррингтон (2013-08-06 16:38:38)