Это был один из немногих моментов, когда лейтенант Беррингтон испытывал сильную растерянность. Несколько минут назад он вышел из кабинета главы управления безопасности, выслушав  долгую речь о том, что тот не намерен разбрасываться своими специалистами, а посему Беррингтон остается в Лондоне.
"Пусть подыщут кого-нибудь еще. Тем более, что у нас здесь полно бездельников, которым не помешало бы проветриться".
Лейтенант не стал рваться в бой и спорить. Однако пресловутый долг офицера требовал, чтобы Беррингтон попытался возразить. В ответ последовала улыбка. Оба прекрасно понимали, что Северная Атлантика не для него.
"Поглядите на себя. Вам уже хватит" - эти слова больно резанули, в который раз напомнив об увечьи, но следовало признать, что для службы на корабле он действительно не годился.
"В конце концов, война на карте - тоже война". Еще одна улыбка, отеческое похлопывание по плечу.
Это была невероятная удача. Джордж прекрасно осознавал, что ему только что спасли жизнь, за два дня переиграв назначение. Еще бы пару лет назад лейтенант назвал  такую ситуацию рукомойничеством и трусостью, однако теперь, вдоволь хлебнув пресловутого героизма, вынужден был признать, что в подобных действиях не так уж много предосудительного. Все хотят жить. И если у кого-то оказалось достаточно власти, чтобы вытащить тебя из пекла, не стоит упираться и лезть обратно в ад.
Это был отличный урок, и Джордж искренне старался смирить гордость, принять его, как еще один пример нормальных человеческих отношений. Однако, с удивлением и некоторой досадой на себя самого пока что не удавалось ничего поделать. Именно за такими рассуждениями Беррингтона застал бывший лучший друг.
- Уильям, - обернувшись на приветствие, лейтенант кивнул. Сдержанно улыбнулся в ответ. Только Картрайта сейчас  и не хватало.

- Я был в Билбери, - ответил Беррингтон без намека на раздражение или неприязнь. После трудного разговора в кабинете руководства, можно было спокойно выдохнуть. Поднявшееся было раздражение сменилось доброжелательным спокойствием. Самое трудное позади. - Правда, недолго. Североатлантические экскорты, сам понимаешь. Ситуация напряженная. С семьей все в прядке, спасибо.
В конце концов, думал Джордж, Картрайт не виноват в том, что случилось в Билбери два дня назад. И в том, что его едва не отправили на Североатлантическую бойню. И, возможно, раньше лейтенант рассказал бы лучшему другу о внезапном переводе, о случившейся ссоре и о том, как теперь тяжело на душе. Однако, после случившегося, семейные дела, сердечные привязанности и переживания Беррингтон был вынужден держать при себе.
- Вот, разбирался с новым назначением, - поделился он строго в рамках далекого приятельства. - Должен был отправляться туда, но командование настояло на штабной работе.

Беррингтон не удивился бы, если бы Картрайт втихую порадовался этому не свершившемуся назначению. Ведь когда-то бывший друг уже признавался, что не ждал его живым. Однако, вопреки подозрениям, Уильям был счастлив тем, что Джорджу удалось избежать мясорубки. Искренне или нет, Беррингтон судить не мог. Да и не хотел.
Упоминание о долге отозвалось неприятным чувством, задело за живое. Избежав гибели, Джордж все еще переживал из-за того, что произошло в Билбери, из-за слез Агаты.
Замечание о "людях понимающих" прозвучало как снисходительный укол, как еще одно подтверждение беспомощности лейтенанта. Это он был вынужден проглотить со спокойным понимающим кивком. Не было смысла отрицать очевидное. Его списали, потому что жалели. Ему пошли навстречу потому, что не хотели губить. В который раз Беррингтон напомнил себе, что такой заботе следовало бы радоваться. Но что делать с проклятой гордостью?

Отредактировано Джордж Беррингтон (2013-09-08 19:58:10)

Джордж только пожал плечами:
- Я не выспался, Уильям, и пока не совсем понимаю происходящее, - Беррингтону не пришлось лукавить. Чуть позже ему еще предстоит провести долгую мысленную беседу с самим собой и разложить имеющиеся факты по полочкам. Потом нужно будет сообщить новость Агате.
Только вежливых нравоучений Картрайта и не хватало, думал Джордж. В тусклом свете лицо Уильяма приобрело какое-то самодовольное выражение. Конечно, бывший лучший друг как всегда пекся о благополучии его семьи. Беррингтону и в этот раз удалось сдержаться.
- Ты прав, - ответил он коротко и спокойно, не став пускаться в рассуждения о долге перед страной и семьей. Не тот был случай. Не тот собеседник. Не то место и время. Кроме того, еще в юности, споря с отцом, Джордж уяснил, что согласиться - не значит проиграть. Тем более, если согласие - лишь видимость и затем можно поступить как лучше, по своему разумению.
Рано или поздно этот разговор окончится, и Уильям отправится в свой кабинет, пить кофе, разбирать сводки и донесения, аккуратно сложенные на столе. Так стоило ли переживать из-за слов человека, который уже давно не имел никакого отношения к жизни Беррингтонов?
Бедняга Алан. Если бы он дожил до сего момента, то испытал бы стыд за двух друзей, когда-то во всем помогавших друг другу.

Отредактировано Джордж Беррингтон (2013-09-08 20:57:46)

Похлопывание по плечу оказалось неприятным. Когда-то привычный и обыденный дружеский жест теперь был словно издевка, такая же, как вынужденные рукопожатия. Пережиток прошлого, старая добрая традиция показывать, что в ладони нет ножа.
- Как только выдастся такая возможность, - ответил лейтенант.
В прищуренном взгляде Картрайта читалась откровенная насмешка, но Беррингтон, не знавший всей подоплеки, так и не мог понять, почему. Делить им давно уже было нечего.
Джордж поспешил объяснить поведение бывшего друга тем, что Уильям никак не может забыть произошедшее. А если так, то Картрайт вряд ли успокоится. Да и сам Джордж, если бы по какой-то нелепой прихоти судьбы вдруг оказался на его месте, не смог бы забыть. Исчезнуть с глаз долой, скрыться, но не забыть. Только вот, в отличие от Уильяма, Джордж предпочел бы не вмешиваться в счастливую семейную жизнь друга.
Наверное, следовало ответить примерно таким же вежливым вопросом. Этот разговор был вдвойне болезненным по сравнению с теми беседами, что они вели раньше, и даже по сравнению с тем разговором, когда Уильям заявился к Беррингтону на квартиру и они пили, вспоминая Алана и прежние времена.
- Что слышно у тебя? - голос лейтенанта прозвучал сдавленно и глухо. Иногда эмоции было очень сложно сдержать. Особенно в тот момент, когда тоска и  досада грозили перелиться через край.

Отредактировано Джордж Беррингтон (2013-09-10 12:30:19)

- Хорошо, я передам, - отозвался Джордж, не шибко уверенный в том, что их с Агатой дети действительно Картрайта интересовали.
То деланное благодушие и та беспечность, с которыми Уильям вскользь ответил на его вопрос, стали причиной скептичного взгляда. Слишком гладко и слишком легко. После всего, что было в последнее время. В чудеса Джордж не верил. Так же, как не верил в широкие улыбки Уильяма. Эмили Вудфорт ему стало искренне жаль.
- Хорошие новости, - кивнул лейтенант, ловя себя на мысли, что уже втянулся в эту игру в вопрос-ответ, в которой необходимо было лицемерить. Нужно срочно остановиться, сказал он себе. Все так же любезно и сдержанно попрощаться и уйти. Но что-то до сих пор удерживало Джорджа, даже несмотря на то, что разговор с Картрайтом оказался неприятным. Иногда нужно рубить канат. Тем более, что у него уже был опыт после злополучного рождественского вечера.
Может быть... Уильям снова как-нибудь наведается в его "холостяцкую" квартирку, все так же, мучимый одиночеством, желая поговорить по душам. Или, может, наконец оставит в покое бывшего друга и его жену и займется своей жизнью, вместо того, чтобы подглядывать за чужим счастьем. Хотелось надеяться.
- Что ж, прости Уильям. Мне пора, - лейтенант вскользь посмотрел на наручные часы и попытался улыбнуться новой, почти ничего не значащей улыбкой. Впрочем, какая разница. Все они, с тех пор, как обожгло лицо, были только попыткой.  На прощанье Беррингтон все же протянул ладонь, по привычке.