В начале месяца ветра, пасмурным утром, ровно в восемь часов прозвучала в эфире станции вещания, расположенной в Башне Дануолла, новость о смерти Императора Юхорна. Сообщение сопровождалось траурной музыкой, звучавшей из всех громкоговорителей столицы. Печальное событие отметили выстрелом орудий и долгим прощальным гудком находившихся в гавани судов. Из окон богатых и простых домов вывесили траурные флаги. На несколько дней закрылись кабаре и купальни. В пабах простаки устроили поминки, а в "Собачьей яме" отменили бои. Жители Дануолла от мала до велика скорбели искренне и неподдельно, ибо потеряли человека, внимательно и мудро управлявшего страной без малого тридцать лет. Знатные дома Гристоля отложили балы, приемы и визиты. Жизнь в столице, казалось, замерла. Дануолл облачился в черное, сделавшись еще более строгим и мрачным. Встречая друг друга на улицах, пожилые дамы и джентльмены, вспоминали времена, когда ушедший Император был молод и полон сил.
Никто не мог подумать, что медленно и неотвратимо следом за этим начнется ослепительный закат. Позднее, когда на столицу Гристоля обрушатся еще более страшные беды, лишь немногие подданные Империи вспомнят этот день... Однако в действительности именно он стал началом всех злоключений.
Прошло четыре года с тех пор, как Корво приехал в Дануолл. За это время изменилось многое. Простой солдат с Серконоса получил офицерское звание, стал "близким другом" наследницы престола, смирился с ролью придворного. Приобрел необходимые знания и лоск. Прежде хмурый и молчаливый юноша, теперь мог при надобности поддержать практически любую беседу, научился разбираться в музыке и вине, стал прекрасным партнером по танцам и внимательным соглядатаем. И если раньше Ее Высочество могла проскользнуть мимо него незамеченной, то теперь таких оплошностей не случалось. Потому что Корво был внимателен и чуток, иногда чересчур.
Придворные по-прежнему сетовали, что чужак пользуется слишком большим доверием у будущей Императрицы, но сделать ничего не могли. Со временем связь, которую Джессамина и Корво вынуждены были скрывать, сделалась только крепче, и теперь не было нужды отрицать явный фаворитизм.
Прошедший месяц не был легким, поскольку болезнь Императора заставила Джессамину принимать участие практически во всех государственных делах. Находясь рядом, Аттано наблюдал, как за короткий срок мечтательная и хрупкая девушка сделалась несгибаемо сильной, проявив все качества, присущие истинной правительнице. Несмотря на старания лейб-медиков, состояние Юхорна Колдуина с каждым днем ухудшалось. Не помогали ни чудодейственные средства Антона Соколова, ни новейшие медицинские методики. Обитатели Башни готовились к похоронам. Смерть отца Джессамина приняла с присущей ей стойкостью. Утром, когда печальное известие коснулось слуха каждого подданного Империи, включая команды китобойных судов, Джессамина сообщила Корво, что намерена назначить его лордом-защитником.

Обстановка прощания была строгой. Ни слез, ни хвалебных речей, ни цветов. Держась чуть позади Джессамины, Корво исподволь разглядывал скорбящих придворных. Удивительно, но большинство из них были искренни в проявлении чувств. Однако причиной стала не столько смерть Его Величества, сколько боязнь неизвестности. То, что устраивало покойного правителя, могло не устроить его дочь. И наоборот, то, что по каким-либо причинам являлось недопустимым для Юхорна Колдуина, Джессамина могла счесть приемлемым для себя.
Теперь, та, кого они знали с самого ее детства, на самом деле оказалась темной лошадкой.
Аттано порядком подустал от траурных приготовлений, церемоний, косых взглядов и звучавшей на улицах заунывной музыки. Все официальные мероприятия в Дануолле носили отпечаток неизъяснимой тоски, и это было самое тоскливое. Вероятно еще и потому, что будущий лорд-защитник сейчас хотел оказаться вне круга официальных обязанностей, рядом с любимой женщиной, которую считал необходимым поддержать. 
В стоянии навытяжку с неподвижным лицом и траурным молчанием Аттано не видел никакого проку.
Когда наконец церемония закончилась, и скорбящие подданные устремились прочь, Корво быстро взглянул на Джессамину. Он не мог взять ее за руку, но безмолвно просил потерпеть еще чуть-чуть. Скоро он сможет обнять ее и подставить плечо, чтобы она вволю выплакалась. Оставалось лишь пронаблюдать, как, плавно скользя на полозьях, исчезнет за тяжелой темно-алой завесой и отправится в гигантскую печь императорский гроб.

Аттано взял прохладные ладони Джессамины в свои и присел на корточки, чтобы поймать и удержать ее взгляд. Все проходит, и эта боль пройдет. Как пройдет страх перед неизвестностью. В неизбежности есть один жестокий, но неоспоримый плюс. Она заставляет действовать. В этом Корво убедился на собственном примере. То же произойдет и с дочерью покойного Императора, сидящей напротив него.
В глубине души Аттано восхищался достоинством, с которым Джессамина держалась. И дело было не в отсутствии слез, а в том, что несмотря на горе, молодая Императрица принимала страну и свой народ с готовностью и любовью. Ему вспомнились слова о рыбаках, услышанные четыре года назад, и Корво невольно улыбнулся. Теперь Джессамина могла наконец-то расправить крылья и сделать все то, о чем мечтала так давно. Ни он, ни она более не были чужаками в этом огромном дворце из камня, стекла и стали. Судьба давала новоиспеченной Императрице прекрасный шанс.
Утешая без слов, Корво поцеловал ее руку. Это была самая короткая и искренняя из всех когда-либо принесенных присяг.

Отредактировано Корво Аттано (2013-12-12 20:02:59)

Через семь дней они принесли присягу практически одновременно. Сначала Джессамина приняла нелегкое бремя короны, а после Корво - обязанность защищать ее. По-другому просто не могло быть.
На балу, устроенном в честь этого события, она подарила ему танец. Наверное, грешно не замечать никого кроме друг друга, но на свидание посреди этого грандиозного праздника у них было всего несколько минут. Пока звучала музыка. После Аттано нехотя отпустил ладонь Джессамины и был вынужден держаться немного позади.
В какой-то момент он увидел, как издалека салютнул ему бокалом тивиец Антон Соколов. Его тоже называли "выскочкой", но натурфилософ в полной мере показал свой талант и на что способен. По мнению Корво он был слишком одержим жаждой почестей, хотя не меньшая жажда терзала его в сфере естественных наук. "Еще один чужак, так близко подобравшийся к трону" - подумалось Аттано. Похоже, императорский двор был не так уж закрыт, как того хотелось дануолльским господам.
Сейчас Корво казалось, что все произошло слишком быстро. Как будто не было четырех долгих лет, и он только вчера приехал из родной Карнаки. Было стыдно, что за все время не удалось повидаться с матерью. Аттано о многом хотел бы ей рассказать, но, зная, что письма проходят через множество рук, прежде чем попадают к адресату, писал неизменно о хорошем. Будто никогда не было у него тревог. Оставалось надеяться, что в будущем удастся побывать дома и... показать матери ту, которую он выбрал.
Теперь Императрица танцевала с Хайремом Берроузом. Надо было отдать должное главе тайной канцелярии. Опытный интриган, хороший танцор.

Адель Уайт не слыла красавицей, зато о ее страсти к мужчинам, граничащей с истерией, шептались придворные. Корво, зная, каков будет эффект, без тени улыбки взглянул ей в глаза и негромко, но твердо сказал:
- Не боюсь.
Мисс Уайт хотела поиграть в кошки-мышки, но Аттано эта игра по душе не пришлась. Адель рассмеялась и капризно повела плечом.
- Неужели нет ничего, что могло бы удивить и привлечь Вас? - продолжала мисс Уайт.
Корво иронично улыбнулся:
- Добродетель и скромность.
Мисс Уайт, почувствовав поддевку, отстранилась и уже без особого энтузиазма и намеков на тесные объятья завершила танец. Поблагодарив с поклоном, Корво вернулся к Джессамине, когда та решила сделать перерыв. Его интересовал Берроуз.
- Лорд Хайрем уже успел дать тебе пару ценных советов или обошелся вежливой беседой ни о чем? - поинтересовался Аттано. Ему хотелось заполучить еще один танец, но серконоссец понимал, что вряд ли это возможно. Оставалось перебрасываться короткими репликами в перерывах между светскими развлечениями и необходимостью оказывать внимание всем, кто его ждал.

- Она задала мне неуместный вопрос и получила на него чересчур прямой ответ, - пожал плечами Аттано. Иногда ему нравилось прикидываться простаком и "серконосским чурбаном". Эта игра давала массу преимуществ, хотя Корво понимал, что долго она не продлится. Вокруг тоже достаточно смекалистых людей.
Услышав о Берроузе, Аттано сощурился. Все эти годы он предпочитал держаться от него на расстоянии, хотя теперь понимал, что им так или иначе придется сотрудничать. Расстояние сокращать не хотелось, поэтому принимать поздравления Корво не спешил.
- Твой новый лейб-медик вне себя от счастья, похоже, - кивнул Корво в сторону Соколова, с которым теперь любезничала мисс Уайт. Натурфилософ, несмотря на множество талантов, уже давно прославился как выпивоха и бабник. Адель обратилась по адресу и, если Соколов будет не против, сегодняшний вечер окончится для нее маленькой победой. Потом тивиец напишет ее портрет...
Подмечая все это, Аттано не осуждал этих людей, потому что знал - безупречных людей не бывает.
- Я хотел бы присутствовать на обсуждении его новых прожектов, которые будут финансироваться из казны. Ведь ты позволишь?
Все только и говорили о расцвете Дануолла, когда Император поддержал идеи Соколова и Роузбарроу. Больше судов, больше ворвани, сильнее Гристоль. Корво было интересно, как все выглядит изнутри и чего следует ожидать дальше.

- Он такой же как я, - ответил Корво. - Почти. Тоже чужак. Тоже "выскочка". Только более талантлив, опытен и амбициозен. Его любят, им восхищаются. Я хочу понять, что он за человек. Потому что в Дануолле он свой.
" В отличии от меня" - мысленно добавил Аттано.
Серконоссец не видел смысла скрывать своего интереса. Во многом он был сродни тому, что испытывал к людям Берроуз. Про натурфилософа говорили всякое. Иногда рассказы казались и вовсе невероятными. Аттано все "делил на два", но не забывал, что в россказнях есть значительная доля правды. О том, что Соколов может навредить Джессамине, лорд-защитник не волновался. Кто будет по собственной воле лишать себя таких благ?
А вот то, чем занимался натурфилософ, было очень интересно.  Корво вздохнул. Улыбнулся Императрице.
- Нам с тобой позволено слишком мало танцев, - во взгляде промелькнула привычная дерзость. - Может, поменяем правила? Ведь это твой бал.