У него все под контролем.
У него все в порядке.
Мать затерялась где-то в Европе, бросив на прощание, что раз он мнит себя таким взрослым, то не ей с ним спорить, их часть дюплекса вернулась госпоже Олкофф - точнее, ее наследнице.
На похороны Кай, разумеется, не ходил - не хотел видеть Герду. Он не из совестливых и не хочет думать, что дело в чувстве вины - ну в самом деле, чем он виноват? Она сама приучила его, что бросится на помощь в любой момент, а он вообще мало соображал, что делает, когда набирал ей сообщения - да и что его связывает с той тихой улицей, светловолосой девчонкой и пропитавшим все насквозь запахе роз?
Сразу после того, как пришел в себя в больнице, он был в раздрае, это так. Сунулся даже на сеансы поддержки для тех, кто решил завязать, получил рецепты на метадон - и ни разу не воспользовался им. Из больницы его забрала Викки, что врать полиции он знал и так, так что даже с его мелкими приводами в прошлом удалось отделаться суровым внушением. Доказать, что крэк, с которого он едва не откинулся, был для продажи, у копов не выгорело: и Макэвой, и Йорген вышли сухими из воды.
Сложнее было с Ларсом - это он ударил Герду, и девять месяцев колонии оказались неприятным сюрпризом. Ну да сам виноват.
Дерьмо? Да насрать.
С крэком Кай завязал с того дня. Перешел на кокс, чистый, практически безопасный, дарящий не просто эйфорию и расслабон, но делающий Макэвоя разговорчивым и, черт возьми, почти поэтом.
Когда они впервые обдолбались с Викки - спустя примерно четыре часа с того момента, как она забрала его из серого здания городской больницы - и он рассказал ей про санки, про черноволосую бабу, про полет сквозь звезды, она расхохоталась, а потом расплакалась, а потом дала себя трахнуть.
Успешную стратегию Макэвой запомнил. Эффект от кокса тоже.
В его жизни не было больше место прошлому. Ни дюплексу, ни цветочной лавке, ни старому телефонному номеру, ни Герде, ни неудачнику Йоргену.
Он больше не барыжил на улицах: Викки нашла ему работенку получше, что-то вроде секретаря у местного авторитета. Викки будто всех в городе знала - с теневой стороны - и с ней Макэвой получил иллюзию, что нашел свою нишу.
Оказалось, что можно очень быстро привыкнуть к чистому коксу "для себя", к паре тысяч в кармане, к пидорскому красно-черному Sig Sauer'у. Ему хватило месяца.

- Разберись с этим, Макэвой, -  велел Хенрик, когда услышал, что в кондоминиум поднимается очередная ищущая защиты жертва.
Немногословный Хенрик, любящий, чтобы его звали "боссом", редко тратил время, лично выслушивая просителей. Для этого у него был целый штат толковых ребят. Макэвой, получивший эту кормушку по личной просьбе Викки, не жаловался - Хенрик был достаточно адекватен и тоже ходил под Викки, а потому к Каю не привязывался.
Макэвой считал, ему повезло. Почти повезло - но Викки обещала, что со временем он станет кем-то значительным. Получит то, что ему причитается. Викки вообще многое ему сулила...Хотя пока именно она была сверху - в любом смысле.
Дерьмово? Да насрать.

Кивнув, Кай вышел из спальни, служившей Хенрику кабинетом, чтобы встретить гостя. Опустился на широкий кожаный диван, пижонски закинул руки на спинку - пусть этот дурачок подумает сперва, что он, Макэвой, и есть босс.
В последний момент вывалил на журнальный столик пачку дорогих сигарет и серебряную кичевую зажигалку - синоним успеха. Поерзал, устраиваясь поудобнее - ствол, заткнутый сзади под ремень, ткнулся болезненно в спину.
И тут же вскочил на ноги, когда узнал вошедшую.
- Твою мать, ты взялась меня выслеживать? - уверенный, что прошлое в прошлом, Кай вовсе не обрадовался, увидев Герду.