Несомненное преимущество в королевском титуле, по мнению Биливере, было в том, что запретить ей что бы то ни было мог только король, да и то для этого нужен был специальный и недвусмысленный приказ. А пока имел место быть лишь негласный запрет, Её Величество плевать хотела на неудовольствие венценосного супруга в точности также, как он сам плевал на её недовольство. Именно поэтому, вопреки советам родных, просьбам слуг и пересудам придворных Биливере первым делом после поданного в постель завтрака велела седлать лошадь. В качестве сопровождения она взяла лишь трёх гвардейцев из личного полка королевы, будто бы желая тем самым доказать всему свету, что им с Алвином нечего стыдиться.
- Дома ли лорд Сайган? - спросила она выбежавшего навстречу мажордому, спешиваясь с лошади во дворе поместья брата.
- Дома, ми... Ваше Величество. Прикажете доложить?
- Да, - разрешила Биливере, однако, не дожидаясь этого самого доклада, сама отправилась к дому.
Злость клокотала в груди королевы и так и хотелось на кого-нибудь сорваться. По-хорошему, стоило спустить с этой суки Марлейн, и невозможность сделать это заставляла злиться ещё больше, главным образом потому, что слухи, распущенные паршивкой, не имели ничего общего с действительностью. А то, что венценосный супруг легко купился на эту ложь, раздражало ещё больше.
- Что тебе наговорил мой идиот муж? - буквально с порога спросила Биливере, не обращая внимания на маячившего за спиной мажордома. Она бы не стала стесняться в выражениях, даже если бы и правда была виновата хоть в чём-то.
Стоило ли говорить, что с случаях, как этот, когда совесть Её Величества была кристально чиста, королева и вовсе чувствовала себя вправе говорить и делать всё, что душе угодно.

- Ну же, маленький, ты, как я вижу, скучал? - обратилась Биливере к собаке, как всегда, потрёпывая его по холке. По правде говоря, в поместье Алвина ей были не рады разве что слуги, для которых визит хозяйской сестры всегда означал дополнительные хлопоты, а то и нагоняй, хоть лорд Сайган и следил, чтобы королева не распускала в его доме руки.
Отвлекшись на собаку, Биливере подставила щёку для братского поцелуя и окинула Алвина взглядом, в котором с лёгкостью читалось и раздражение, и недовольство. Он явно не хотел поднимать щекотливые темы при мажордоме, тогда как его сестре, не знавшей за собой никакой вины, одна лишь мысль, что придётся скрываться или, того хуже, оправдываться, претила до невозможности. Да она сейчас готова была и вовсе переехать к брату, лишь бы доказать и мужу, и всему Кайриэну, что плевать хотела на грязные сплетни.
- Спасибо, дорогой, я так спешила, что почти ничего не ела с самого утра, - поблагодарила Биливере, наконец справляясь с порядком раздражавшей перчаткой и, не глядя, кидая её на пол, на радость Заиру. - Нет, но ты это слышал?
Она не хотела ждать до окончания позднего завтрака. Не хотела стесняться слуг. Всё, что интересовало сейчас королеву - это клевета, что распускали про неё и её брата. Всё, чего она хотела - увидеть леди Марлейн в пыточной.
- И главное, мой муж же не хуже тебя знает, что был у меня первым, и всё равно, представляешь? "Настоятельно рекомендовал", - Биливере весьма точно скопировала интонации венценосного супруга, - воздержаться от встреч с тобой.
Надо ли говорить, что после такой "рекомендации" не привыкшая к запретам венценосная супруга велела седлать лошадь на следующее же утро?

По привычке незаметно, будто всё ещё могла получить за это родительский нагоняй, даром что была королевой, Биливере скинула со стола кусок ароматной булочки, чтобы побаловать своего любимца. И расплылась в довольной улыбке,
вызвало которую отнюдь не чавканье пса под столом. Нет, причиной резко пошедшего в гору настроения стала отборная брань, недостойная ушей не только венценосной особы, но даже и просто леди. Однако же слова эти из уст Алвина были для Билвере словно самая сладкая песня, ибо свидетельствовали о том, что к ситуации он относится в точности так же,
как и его сестра, а значит, и месть обидчикам не за горами.
- Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать, - ухмыльнулась королева, наконец-таки чувствуя, как просыпается аппетит, не уточняя, правда, шла ли речь об отборной брани или об обещании не забывать нанесённых обид. Следующая булочка отправилась прямиком на королевскую тарелку к вящему разочарованию поскуливавшего Заира. - Отец рвёт и мечет, винит тебя в распущенности, меня - в потакании твоим выходкам, но, как всегда, не собирается упускать своей... нашей выгоды. Считает, что, как только шумиха поуляжется, а король успокоится, удастся таки тебя наконец-то женить, только не прямо сейчас, чтобы никто не подумал, что столь поспешной свадьбой прикрывают постыдную правду.
Ну и чтобы можно было найти партию повыгоднее.
Биливере говорила, будто сплёвывала, но злилась она на самом дел на мужа, а не на отца. Лорд Дэрингайл по крайней мере ни на секунду не поверил в грязные сплетни про своих детей, тогда как король...
- Представляешь, он посмел запретить мне видеться с тобой! - Биливере не стала уточнять, кто именно запретил, по её мнению, и так всё было ясно, как день. - Разумеется, я приехала сюда на следующее же утро! И прикажу выварить в кипятке каждого, кто посмеет сказать, что сделала что-то постыдное!

Наверное, впервые она была согласна с Алвином относительно их отца. Господин верховный судья и правда решил воспользоваться весьма скверной ситуацией, чтобы добиться давно желаемого, и от осознания этого всегда старавшаяся оправдать его Биливере чувствовала себя чуть ли не обманутой. Впрочем, окончательно признавать правоту брата пока была не готова. Да и все планы отца мигом отошли на второй план, как только Алвин принялся намазывать маслом булочку.
Слова о регулах задели королеву едва ли не больше, чем недавние обвинения в действительно страшных вещах, наверное,
потому что здесь ей было нечего возразить. Как и предполагалось, от новой супруги Его Величества ждали в первую очередь прибавления в венценосном семействе. Смутные опасения Биливере оправдались буквально в первую же после свадьбы ночь, когда новоиспечённый муж разочаровал её, проявив лишь тот интерес к её прелестям, что был необходим для зачатия. Да и после он явно не испытывал описываемых в романах страстных порывов, всё чаще заставляя молодую жену задумываться о том, что ценность любовных утех явно преувеличена, и что, возможно, стоит поразмыслить о поиске того, кто дал бы ей возможность распробовать всё то, что леди Биливере видела на вилле у старшего брата и чего не могла себе позволить, чтобы взойти на брачное ложе девственницей.
- Как часы, Алвин, - холодно ответила она, одаривая брата мгновенно помрачневшим взглядом. Аппетит снова будто испарился. Как назло, об этом же совсем недавно её спрашивал муж, и сейчас, уязвлённая и униженная, она думала, что кругом неё плетётся какой-то гнусный мужской заговор. Гнусный и чудовищно несправедливый. - Тебе назвать точные даты, чтобы и ты мог с полным правом отчитать меня за недостаточную усердность?

От прикосновения руки брата раздражение мгновенно исчезло, а на его место пришёл стыд. Если уж и был на этом свете человек, который ни за что и ни при каких обстоятельствах не стал бы её осуждать, так это Алвин, и от того, что сорвалась на него за всех разом, Биливере готова была теперь сквозь землю провалиться.
- Прости, миленький, - извинилась она, как в детстве, и, вскочив со своего места, подбежала к брату, чтобы крепко обнять.
Кажется, именно о таких моментах говорил ей отец, на днях просивший не демонстрировать столь откровенной душевной привязанности, дабы не множить и без того расползшиеся слухи, но Биливере отказывалась считаться с мерзкими сплетниками. Уж точно не в поместье Алвина, где слугам, в этом она не сомневалась, вырвут язык за малейшую болтовню.
- Он.. - начала она, всё ещё обнимая брата, чтобы побороть смущение. Поразительно, с какой лёгкостью рассуждала Биливере о всяческих непристойностях, будучи девственницей, и как же не хотелось поднимать эту тему, когда дело коснулось её самой. Только вот спросить брата сподвигло отнюдь не праздное любопытство.
- Наверное, этот вопрос стоит задавать его суке Марлейн, - вновь накатившее раздражение несколько развязало леди Биливере язык. - Ко мне Его сраное Величество приходит не надолго, и всё, что происходит в нашей спальне, весьма обычно и... странно. Алвин, это ведь не моя вина, что я рассматриваю лепнину на потолке и мысленно сетую на то, как затекают ноги?
Последнюю фразу королева, не привыкшая искать причины неурядиц в себе, произнесла с видимым беспокойством и чуть отстранившись, чтобы было удобнее заглянуть в лицо брату.

Она, как всегда, почувствовала его раздражение и злобу и, как всегда же, будто набралась сил от этих  негативных чувств. В первую очередь, потому что никогда Алвин не выказывал их по отношению к сестре. Тихое "нет, не твоя"
лишь подтвердило догадку: это муж не может удовлетворить законную супругу, и не её вина, что та никак не подарит стране наследника.
Только вот легче от этого не становилось, причём, не потому что королю на мнение шурина было, в общем-то, плевать. Обидно чуть ли не до слёз королеве было от того, что молодость, да, кажется, и жизнь проходят мимо. Это другие будут срывать плоды наслаждения, а Биливере так и останется обречена раздвигать ноги перед равнодушным мужчиной да завидовать более удачливым соперницам, таким, как эта треклятая леди Марлейн, троллоки её побери! Нет, смириться с таки истинная леди из дома Сайган уж точно не могла.
- Так значит, надо дать им повод, - зло, будто сплюнула, ответила Биливере практически в тон брату. Кому "им", она уточнять не стала, полагая это самоочевидным. - И так болтают, так пусть хоть по делу. Тебе не кажется, что мне и правда пора найти кого-то, кто наконец-то даст мне почувствовать, что это такое - провести ночь в постели с мужчиной?
Говоря это, она и не думала выпускать Алвина из своих объятий.

Биливере наконец разомкнула объятие и посмотрела на брата куда спокойнее. Именно поэтому она и не боялась вытворять всё, что в голову взбредёт. Потому что знала - как бы сильно ни зарвалась, и Алвин, и отец придут на помощь советом и делом, не дадут оступиться, поддержат и исправят любую её ошибку. Однако чувство собственной безнаказанности могло сыграть с королевой злую шутку, теперь она это понимала, и было бы с её стороны большой глупостью, а то и неблагодарностью к семье отмахиваться от алвиновых предупреждений, вопросов и советов.
- Ходят слухи, что Тородреды мутят воду, впрочем, это не ново, король уже давно не подпускает их к столице. Возможно,
зря, потому что шпионские донесения из поместья лорда Дартрейна приходят не часто и, как ты понимаешь, приходят они от людей нашего отца, а не моего мужа, - Биливере фыркнула, будто полагала, что король слишком глуп, чтобы обзавестись собственными доносителями, и, вернувшись на своё место, принялась рассеянно трепать по загривку Заира, который был только рад такому вниманию. - Но, увы, ничего конкретного. Если только наш достопочтенный батюшка не расскажет тебе больше, чем мне.
Злоба, охватившая королеву в тот момент, когда до её слуха дошли грязные сплетни про неё и брата, никуда не делась, но теперь, после разумных слов Алвина, слепая ярость сменилась холодным расчётом, заставлявшим весьма импульсивную леди, что называется, придерживать коней.
- Есть кто на примете в любовники этой суке? - осведомилась Биливере, делая глоток отменного вина. В гостях у младшего лорда Сайгана всегда можно было рассчитывать на самое лучшее.

Конечно, с куда большим удовольствием Биливере просто запытала Марлейн до смерти, а не изгалялась бы, придумывая той любовника. И уж точно она не хотела рисковать ради всей этой затеи братом. Даже если по итогу удастся поставить на место короля и уничтожить зарвавшуюся не по чину суку, очередная опала (а то и что похуже) этого не стоила.
- Нет, - опять резче, чем следовало, откликнулась Биливере на алвиново предложение. И сразу же добавила извиняющимся тоном: - Какой толк от всего этого, если у тебя в итоге окажется ещё больше проблем? Мне и так не следовало приезжать сюда, но я так разозлилась, когда Эмон посмел мне запретить...
Кажется, королева и правда взрослела. По крайнеё мере, вряд ли её брат смог бы припомнить, когда она признавала собственную неправоту последний раз. Уж точно не тогда, когда кто бы то ни было пытался заставить её сделать что-то против собственной воли.
- Почему мой муж не мог выбрать шлюху, знающую своё место? Как ты? - с вновь нарастающим раздражением спросила Биливере, хоть и знала, что ответа на это нет. Айлейн или Айлин? Она уже и забыла имя миловидной девки, которую учила на пару с братом хорошим манерам.
- Может, попробуем уличить Марлейн или её отца в связях с опальными домами? Судя по темпераменту моего муженька, политическая измена возмутит его гораздо больше физической, - отвергнутая, Биливере никак не могла простить королю выказанного им пренебрежения к своей персоне.

Отредактировано Биливере Сайган (2017-07-19 18:15:23)

На предложение поговорить с отцом Биливере сначала лишь грустно вздохнула. Как ни крути, разлад в семье тяготил. Нет, за столько лет она уже почти привыкла быть эдаким буфером между отцом и братом, умело научившись пользоваться тем фактом, что оба изо всех сил стараются щадить её чувства ради её же благополучия. Но как же порой утомительны бывали эти уловки и с какой тоской вспоминала королева беззаботные дни до этой размолвки, когда Алвин сам испытывал сыновнюю привязанность, а не раздражение или снисхождение! Не пытался уколоть и добавить головной боли родителям.
- Хорошо, - снова вздохнув, согласилась Биливере.
Идея, к которой они пришли, и правда была стоящей, хоть и таила в себе множество опасностей. А впрочем, разве не была таковой любая затея, возникавшая в рамках Игры Домов, без которой не мыслил своей жизни ни один кайриэнец? Не заскучала ли бы королева на своём Солнечном троне, если бы ничто не угрожало её власти, пусть пока и номинальной? Следовало признаться хотя бы самой себе: чувство опасности порой возбуждало так, как и не снилось Его Величеству, когда он всё-таки одаривал супругу своим венценосным вниманием.
- Рисковать тобой я не готова, а вот этими нечистыми на руку ублюдками, прячущимися по своим норам, словно крысы - пожалуйста, - добавила Биливере, с вновь вернувшимся аппетитом принимаясь за поздний завтрак.