Стирак был повержен. Они все это видели, они все это прочувствовали, они все это пережили. Его злость, его неповиновение, его поражение и падение. Он был глуп, потому что мастера связаны между собой и отбиться от них и идти своей дорогой было глупостью, за которую он поплатился, за которую он умер, во время которой умерли они все. Приспешники в страхе метнулись в разные стороны, темные создания, порожденные руками неугомонной Бестии прятались во тьме и хохотали - или это хохотал сам Раптус? Врата перед ним пали в две разные стороны, разрушились, отворяя проход, или просто открылись. То ли падал вперед, то ли шел перпендикулярно земле, мастер обьявился в тронном зале, где уже восседали его соратники, его семья, связанные друг с другом силой, Силой, могуществом и смертью. То ли они смотрели на него, то ли он смотрел на них, то ли тьма клубилась, мешая взорам. Раптус взобрался на свой трон.
  - Поражение недопустимо, - слова тонули в пустоте и отдавались неразборчивым эхом. Слова оставались не более чем данью уважения традициям, ведь мастера были связаны друг с другом и общаться могли без слов. Однако же собрание в одном зале и слова, они нужны были для чего-то, предьявляли собой какую-то суть, о которой Раптус забыл, или она была неважной. - Вы все видели их. Тех, кто поразил Стирака, вы все были там и Стирак упокоился в нас всех. Это недопустимо.
  Слова повисли в тишине, словно отстаивая свое право на существование, право на то, чтобы быть произнесенными и волнами проноситься сквозь застывший воздух, чтобы отскакивать от стен и теряться в мраке. Руки мастера впились в подлокотники своего трона. Он казался таким ненадежным, чувство постоянного падения играли злую шутку с восприятием твердых и неподвижных предметов. Раптус чувствовал, как теряет что-то важное и как обретает что-то новое, он ощущал как умирает Стирак, каждую секунду и умирал вместе с ним. Было в этом что-то соблазнительно могущественное, придающее силы, что-то ослабляющее и отвращающее.
  - Кальфаюс, ты видишь будущее, живешь в нем и в прошлом. Поделись с нами, видишь ли ты как в муках умирают те, кто посмели свергнуть Стирака, видишь ли ты их плоть в руках Бронтс, их души в собственном саду, а разумы в угасании предо мной? В каком будущем мы живем и что настанет? - Раптус выдержал паузу, насыщенную словами, появляющимися и исчезающими в его голове. - Тиранс, поведай мне, что ты предпримешь, как распорядишься нашими приспешниками, чтобы, хаха! Организовать оборону? Как лучше уничтожить дерзких нарушителей наших планов и навсегда расплатиться за одного из нас? - И снова буря из образов и слов заполняет голову. - Бестия, готовы ли легионы твоих тварей питаться падшей плотью дерзких отродьев Империи? Каковы твои последние успехи? - Сладкая боль растворяется водовороте страстей и картин, что стучатся в клетку разума. - Бронтс, твои творения способны ли сдержать натиск жалких потуг, которыми нас одарят те, кто зовут себя ситами?
  Слова и звуки, поджидающие во мраке образы, что ни на секунду не останавливаются, заставляя мир кружиться вокруг него и смерть, переживаемая снова и снова. Раптус давал себе отчет в том, что его разум покорило сумасшествие, особенно усилившееся в тот момент, когда они поглотили душу умирающего Стирака, когда он взглянул на имперскую команду, что пробилась сквозь легионы отбросов общества, которыми окружил себя погибший мастер, увидел в них угрозу. Но осознал, что он лишь превзошел свои рамки, что смог разбить сдерживающие его оковы и окунуться в настоящую первозданную Тьму, достичь той части Темной Стороны, о которой Император никогда и не мечтал, понять истину и пускай вся галактика падет, лишь бы привнести ее в этот мир. Вот бы только еще земля не крутилась так сильно под ногами.

Отредактировано Раптус (2018-03-15 20:56:52)

Смерть Стирака показала: они уязвимы. До сих пор их могли лишь пленить. Но никто не смел уничтожить. Время не коснулось их так, как прочих мужчин и женщин. Столетиями они наводили ужас и были непобедимы. Но теперь один из них пал. И, значит, появилась угроза, что могуществу наступит конец.
Бестия сидела напряженно и прямо. Крепкие руки покоились на подлокотниках трона. Каждый из братьев и сестер ощущал ее ярость, как свою. Испытав давно позабытый страх с гибелью Стирака, она пришла в бешенство. Позволить ему уйти и подвергнуть их всех опасности было непростительной ошибкой. Гнев кипел в ней, словно яд.
- Не боятся? – обратилась она к Кальфаюсу, будто не услышав Раптуса. Звучный голос Бестии заполнил тронный зал. – Немыслимо!
Откуда-то из кромешной тьмы донеслось рычание, перешедшее в рев. Ее армия ждала своего часа.
- Поражение недопустимо. Верно, Раптус, - сказала Бестия, не изменяя своей манере, покровительственным тоном. Сжав подлокотники, она подалась вперед. – Устроим игры. Мои питомцы ждут. Они всегда голодны и сожрут вопящую плоть.
Видение о гибели Стирака было чересчур навязчивым. Бестия нетерпеливо сглотнула и ненадолго умолкла. По ее безмолвному призыву из тени показалось щупальце. Оно потянулось к ногам, оплело основание трона и покорно легло в ладони хозяйки.
- Мы встретим гостей, как должно. Поглядим, что от них останется… Выживет сильнейший.

Бесконечные лабиринты собственного разума, по которым бесшумно скользил поток мыслей Тиранса, не давали ответов на его размытые вопросы. Бесконечный сад в виде одного огромного древа вариативности, по ветвям которых он блуждал, неизменно приводил к листьям, где они не достигали успеха. Мастер Страха пытался просчитать, понять и осмыслить, придумать способ или путь, который приведёт к победе. Но с каждым собственным промахом и откинутым решением злость застилала его разум. И что-то ещё. Что же это? Неуверенность? Давно забытое ощущение теперь чувствовалось как дыра в теле. Конечно, у него и раньше бывали поражения. Но такие — так давно, что это было сродни воспоминаниям из прошлой жизни. Это наносило жгучую рану, которая воспалялась в его теле и бурлила злостью. Требовались немалые усилия, чтобы ассимилировать эти ощущения и направить в нужное русло. В русло мести, окромлённые в берега из ненависти и ярости.
Тиранс вертел в руках небольшую игрушку, которой увлекался ещё в детстве и к которой возвращался всегда во времена наиболее напряжённых раздумий. Словно возвращался к самым основам. Это была шестигранная игрушка-головоломка, цель которой собрать один тип цвета на каждой из сторон; вот только в отличии от обычной версии на этой цвета постоянно менялись: чтобы собрать его нужно действовать быстро и использовать Силу для предсказания смены цветов. Как и всегда, у него не возникло проблем с ним.

Тактик больше слушал, чем говорил. Несмотря на всё происходящее, свои эмоции, эмоции других Мастеров Страха, его разум оставался спокоен и даже почти чист, в этом помогали долгие тренировки, ведь, в конце концов, это единственный способ орудовать логикой. Но смерть Стирака была слишком сильным потрясением, а потому разум был лишь «почти чист».
— Оборону… — ответил Тиранс, он и, правда редко говорил, что сказывалось на его голосе, делая тот более низким и глухим. —  Мы будем использовать приспешников, чтобы выиграть время, перевести дух, изменить координацию наших атак, пока они отвлекают врагов.  — К слову говоря, приспешники уже занимались этим: выигрывали время на эту беседу, краткое восстановление после столь сильного удара. Не было смысла дополнять, что они будут пытаться схватить врагов, просто накинуться, чтобы Мастера Страха могли воспользоваться этим и нанести удар, убив и врага и слугу; нацепят на себя взрывчатку, чтобы в момент гибели, ворвавшись в ряды врага, стать камикадзе и попытаться забрать с собой хоть кого-нибудь из врагов; воспользуются прочими возможностями и сделают всё, ради достижения цели.
Но всего этого недостаточно. Слишком очевидно и предсказуемо. Неужели это всё настолько сильно повлияло на его способности думать?  Ум Тиранса, разивший не хуже светового меча, теперь был не лучше ножа какого-нибудь трандошанена. Чувствуют ли эти его мысли другие Мастера? Чувствуют ли, что в его разуме дуют ветра предвещающие бурю, вместо обычного штиля над океаном первозданной тьмы?

Но внезапно губы Тиранса под маской расползаются в хищной улыбке. Он издал всего один маленький смешок — выдававший, что коснулось и его некоторое помутнение. Смешок полный предвкушающего наслаждения вражеской боли и ужаса, отчаяния и страха смерти. И озвучил новую мысль.
— Сможет ли хоть одно существо устоять против одновременной  атаки нескольких из нас.
И это был не вопрос, потому что вопрос не нужен, когда ответ очевиден.

Отредактировано Тиранс (2018-03-31 14:01:49)