На первый взгляд история болезни нового пациента казалась вполне типичным случаем: экзогенная депрессия, вызванная физическими травмами. В заключении, представленном его лечащими врачами говорилось, что больной замкнут, подавлен,  испытывает то приступы безучастного отношения к действительности, то, наоборот, становится резким, агрессивно настроенным по отношению к окружающим, затем вновь наступает фаза заторможенности и тоски. Несмотря на все испробованные в реабилитационном отделении методы, успеха они не имели. Хокинс отказывался идти на контакт, на все уговоры, отвечал, что не видит в такой жизни смысла, а заниматься самообманом не желает. Все к чему он стремился сводилось к одиночеству. 
Типичным этот случай был еще и потому, что у Хокинса, как и большинства подобных ему, начались проблемы в личной жизни, в результате, от него ушла жена.  Что ж, как это не печально, но почти в 90 случаях из 100 такой итог был закономерен.
Джоанна часто видела как тяжело приходится людям когда что-то похожее происходит с их близкими: нелегко, а подчас, и невыносимо смотреть, как человек отгораживается от семьи, от любимых, от друзей, то испытывая чувство вины перед ними, то обвиняя в том, что они его не понимают, иногда он настолько погружается в свою боль, что буквально впадает в ступор, а через несколько часов может прийти в неконтролируемое безумие и тогда находиться рядом бывает попросту опасно.
К несчастью, в случае с Хокинсом дело осложнялось тем, что по натуре он был сдержан, закрыт и предпочитал «затаиваться»,  чтобы окружающие не посчитали его слабым.
Джоанна была уверена, что его согласие прийти к ней было ничем иным как уступкой докучливым врачам и не сомневалась, что пациент пожелает закончить этот визит как можно раньше.
«Хокинс в приемной», - сообщила помощница и Джоанна разрешила его проводить. Она отложила папку с историей его болезни, поднялась и обошла стол, чтобы быть ближе к дверям - Хокинс  незряч и ему могла потребоваться помощь.
Однако увидев человека, появившегося на пороге ее кабинета, Джоанна поняла, что он скорее даст отрубить себе руку чем протянет ее за помощью.
Улыбнувшись, она произнесла:
- Добрый день, мистер Хокинс. Справа, буквально в шаге от Вас есть кресло, я думаю, в нем Вам будет удобно. Пожалуйста, присаживайтесь. 
"Придется поработать", - заключила про себя Джоанна, разглядывая мужчину. Такие долго не сдаются.

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-01 02:01:15)

Чего только не довелось Джоанне выслушать за свою практику в стенах этого кабинета: заумные нелепости и циничные скабрезности, откровенную грубость и малодушные жалобы, но еще ни разу никто из пациентов не начинал знакомство с нею с обсуждения особенностей дельфинов.
- Да, мистер Хокинс, я слышала об этом. Возможно именно эта похожесть и объясняет их традиционно хорошее отношение  к человеку. Кроме того, ученые смогли установить, что дельфины не только обладают эмоциональным сочувствием и готовностью помочь, но и никогда не отказываются принять помощь сородичей. И в этом, я думаю, они гораздо разумней человека. Вам так не кажется?
Хокинс занял предложенное кресло, а Джоанна удобно устроилась в своем, скрестив лодыжки и аккуратно расправив подол юбки. В данном случае, можно было не опасаться, что Хокинс станет пялится на ее коленки, но принцип всегда выглядеть пристойно соблюдался ею неукоснительно и не зависел от внешних факторов. Теперь они сидели лицом к лицу в метре друг от друга. 
Джоанна отметила, что лидерские качества не позволили Хокинсу покорно сидеть и ждать когда докторша, с видом знатока человеческих душ, начнет свои «проповеди». Он сходу решил захватить инициативу и, как видно, намеревался провести встречу по своему сценарию: по возможности тянуть время, вынуждая женщину подчиняться именно его намерениям.
Это можно было считать хорошим фактором - людям авторитарного склада характера чаще чем прочим удается справиться с внутренними проблемами и они реже склонны к суицидальному поведению.
Джоанна надеялась, что сидящий перед ней мужчина хоть и сбит с толку свалившимися на него обстоятельствами, далеко не сломлен, а лишь денивелирован.   
- Итак, мы выяснили, что дельфины охотно помогают больным и слабым. А Вы часто предлагаете свою помощь кому-нибудь, мистер Хокинс?

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-01 21:25:05)

- Причины по которым нас оставляют могут быть различны, мистер Хокинс, и не всегда они являются следствием предательства. Что же касается веры, то и здесь, многое зависит от нас самих. Подчас наше подсознательная осторожность и природная недоверчивость приводит к тому, что мы находим доказательства обмана даже там где его нет. Потому что когда хотят найти что-то подозрительное, то подозрительным становится абсолютно все. Часто мы излишне строги с окружающими и поразительно снисходительны к самим себе. И вполне логично, что именно это толкает людей на предосудительные, с нашей точки зрения, поступки. Согласитесь, нелегко каждую минуту словом и делом доказывать свою верность, если знаешь заранее, что тебя подозревают.
Объяснения, которые она формулировала для Хокинса не были голословны; со своим мужем она развелась вовсе не потому, что кто-то кого-то предал или обманул. Девять лет они прожили в браке, но счастливыми себя не считали - их разделяло слишком многое. В конце концов, по взаимному согласию они решили разойтись. Юридически оформленное расставание ни в малейшей степени не повлияло на их хорошее отношение друг к другу: они перезванивались, изредка ходили в гости к своим приятелям, время от времени выбирались в рестораны или в оперу. Работа Уилла была связана с риском и предполагала частые и длительные отлучки - он был военным корреспондентом одной известной телекомпании. Но всякий раз, закончив очередной репортаж и вернувшись в Лондон, он едва ли не из аэропорта мчался в их бывшую совместную квартиру чтобы повидать ее и сына. Джоанна знала, что в настоящий момент Уилл находится в одной из стран ближнего востока и очень за него переживала.
Ее не удивило, что Хокинс не захотел конкретизировать ответ о своей готовности предлагать кому-то помощь, вполне вероятно, что воспоминания связанные с одним из подобных случаев были еще свежи в памяти и неприятны, поэтому решила не настаивать. Вместо этого она ответила на его вопрос:
- Конечно, мистер Хокинс, я люблю животных. В детстве у меня была маленькая беспородная собачка, которую мы с родителями подобрали на улице. Она прожила у нас восемнадцать лет и должна сказать, что весь дом, без исключения, ходил перед ней на задних лапках - очень уж была своенравна. А когда она умерла, то у папы случился сердечный приступ, а я неделю сидела на ее могилке и отказывалась уходить даже в дождь. К сожалению, сейчас у меня нет возможности завести собаку, причина тому - очень плотный рабочий график, а заводить животное и не уделять ему должного внимания - жестоко. Хотя мой маленький сынишка просто донял меня своими просьбами. Каждый день он приводит новые и новые аргументы в пользу покупки собаки и обещает делать "все-все-все", но при этом забывает вернуться домой в точно оговоренное время. Я же пытаюсь ему внушить, что человек обязан держать свое слово и не нарушать его, чего бы это не стоило.
Джоанна поймала себя на мысли, что ей легко беседовать с этим мужчиной. Он хорошо слушал: спокойно, внимательно и, казалось, с искренним интересом. Впрочем, учитывая его изолированность в последнее время и очень ограниченный круг общения, такое вполне могло быть вероятным.
Они сидели в метре друг от друга, но его ноги были такие длинные, что, протянув ладонь, она могла без труда коснуться его колена. Джоанна переменила позу и сдвинула свои ноги чуть в сторону, пусть не намного, но увеличивая расстояние.
- Вот видите, мистер Хокинс, как много я рассказала Вам о себе. А теперь, может быть поговорим о Вас? Почему Вы так упорно переводите разговор на тему животных ? Вы разочаровались в людях?

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-02 20:19:30)

Джоанна не могла не отметить, что напряжение и демонстративный скепсис Хокинса понемногу начинают уступать место желанию выплеснуть часть своих проблем, поделиться заботами и даже радостью - вон как изменился его голос, стоило ему заговорить о намерении завести животных. Правда, приоткрыв кусочек своего внутреннего мира, он тут же "захлопнул" дверь в него, но наивно было бы ждать, что будет иначе. Она обратила внимание и на то, что Хокинс намечает какие-то планы на будущее и ее, как врача, это не могло не обнадеживать.
- Ваше увечье, по Вашим словам, может напугать любого, но почему-то не напугало тех хороших и интересных людей, которыми Вы окружены. Каждый из них готов дарить Вам свое внимание, заботу, любовь. Они полны сопереживания и надеются на Ваше скорейшее выздоровление. Так справедливо ли, хотя бы по отношению к ним, говорить об одиночестве, мистер Хокинс?
Джоанна смотрела на его лицо, скрытое марлевой повязкой до самых губ и пыталась представить как он выглядит. Наверное, у него прямые и густые брови - аура его брутальности буквально окутывала ее, как и аромат парфюма, - строгие черты лица, высокие скулы, прямой нос... Хотя нет, нос вполне мог быть сломан - она бы не удивилась если бы это оказалось правдой. Бойцовский характер мужчины не вызывал никаких сомнений.
- Вы планируете завести собаку и взять в дом приблудную кошку, которая с завидным постоянством ждала Вас на крыльце, а я при всем желании и даже вопреки мольбам сына, не могу себе этого позволить. Вот и еще один довод в пользу того, что Ваше состояние не ограничивает Ваши возможности. А что касается Вашей жены, - Джоанна знала, что наступает опасный момент. - То, уверена, что и здесь Вы ошибаетесь. Вряд ли корректно вести речь о прозрении. Стоит только хорошенько подумать и Вы, наверняка, согласитесь, с тем, что знали характер девушки, выбранной Вами на роль жены, еще до свадьбы. Просто не желали верить в ее корыстолюбие и меркантильность. А если это, действительно, так, то обманули не Вас, а Вы обманулись сами. Так не пора ли, мистер Хокинс, перестать жалеть себя, тем более, что у Вас нет к этому весомых оснований?
Джоанна была готова к тому, что сейчас, после ее слов, он либо вспылит, либо замкнется в себе.
Он жил с болью, принял и свыкся с нею, он даже черпал в ней оправдание для жалости к себе, а она пыталась сорвать единственный покров, под которым он нашел убежище. Но в этом и состояла ее работа - помочь человеку разобраться в себе трезво, обдуманно, а не прятаться среди иллюзий.

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-02 22:40:01)

Он сдержался. Джоанна не знала была ли подобная выдержка следствием воспитания или Хокинс приобрел ее, что называется, по необходимости, когда ежедневная, ежечасная борьба с самим собой стала привычно-вынужденной, но она, без сомнения, делала ему честь.
- Нет, мистер Хокинс, - мягко отозвалась Джоанна, не без труда подавив желание по-дружески коснуться его руки. - Я не утверждала, что вся ответственность за неудачи в отношениях с Вашей женой полностью на Вашей совести. Я только имела ввиду, что нет смысла искать виноватых на стороне когда, порой, мы сами ведем себя достаточно опрометчиво или самонадеянно. Я, конечно, не семейный психолог, но должна заметить, что клятва перед алтарем всегда обоюдна: Ваша жена поступила не лучшим, с Вашей точки зрения, образом, ну а что Вы сделали для того, чтобы соблюсти данный ей обет и спасти семью?
Джоанна била в одно и тоже место, с упорством каменотеса, пытающегося сквозь толщу бесполезных пластов пробиться к золотоносной жиле. Хокинс так болезненно воспринял предательство любимой женщины, что поневоле искал любые средства, чтобы спрятавшись за ними, хоть немного облегчить муки.
- Мне нравится, мистер Хокинс, что Вы признаете состояние своей замкнутости и растерянности как неизбежный процесс выхода из кризиса. В самом деле, надо ли рисовать действительность в черных красках если со временем все придет в норму? Насколько я поняла, врачам удалось поправить Ваше здоровье так, что теперь ничто не угрожает Вашей жизни. У Вас есть дом, а значит, можно не опасаться остаться без крыши над головой. Множество хороших людей готовы по первому зову прийти к Вам на помощь, следовательно, говорить об одиночестве тоже не разумно. Ну а что касается личной жизни... - Тут Джоанна окинула взглядом - не врача - женщины - его широкие плечи, красивые сильные руки, мускулистые бедра и уверенно закончила: - Наверняка, она наладится.
Время сеанса подходило к концу и она привстала, чтобы посмотреть на часы когда услышала его вопрос и опустилась на место.
- Танцевала? Хм, - она улыбнулась и задумчиво потерла пальцем бровь. - Честно говоря, не могу припомнить. Кажется, на Рождество. Нет, постойте, это было в марте. Да, в марте. В общем, уже довольно давно, мистер Хокинс. А почему Вы спросили?

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-03 20:01:50)

Не стоит торопиться помогать пациенту выздороветь, когда настанет пора, он сам придет в норму. Сейчас Хокинс был не готов услышать ничьих слов, пусть даже они будут самыми правильными на свете. Его психика оказалась перегруженной: масса новой, непривычной информации, свалившейся на него, блокировала нормальное восприятие обыденных вещей и хотя он не потерял способности рассуждать логически, тем не менее абсолютно все сделанные им выводы приобретали негативную окраску. Но по своему опыту Джоанна знала, что это явление временное.   
- Знаете, мистер Хокинс, привычная для нас точка зрения сводится к тому, что черное-это черное, а белое-это белое. Но в Японии утверждают: " Черное-это белое, а белое-это черное." И я склонна согласиться с мудрыми японцами. Давайте попробуем, рассматривать все происходящие события именно с этой позиции, тогда возможно, мы избавимся от ненужных эмоций и сумеем  заранее подготовиться к тому, что нас ожидает.
Хокинс был сильной личностью, не склонной сдаваться. Он мог отступить, сделать передышку, но затем снова бросался в бой и непременно одерживал победу, и не важно кто или что становилось объектом его атаки - противник так или иначе бывал побежден.
В этой связи Джоанна подумала о его жене, если сам Хокинс не пожелает даровать ей помилования - у нее просто нет шансов на спасение. И очень может быть, победа обернется против него самого, потому что нередко разница между викторией и поражением почти не различима. 
И словно в подтверждении выводам о его натуре как триумфатора, Хокинс предпринял довольно смелую "вылазку" в лагерь противника.
Джоанна даже растерялась. Как профессионал она никогда не смешивала работу и личное и уж тем более не поощряла попыток некоторых своих клиентов перейти определенную грань в отношениях. Конечно, она должна ему отказать. Но... что в его просьбе  плохого? Вполне возможно, устав от привычного круга друзей и близких, увещеваниям и подбадриваниям которых он не верил, новый человек представлялся ему отдушиной: с ней не надо было поминутно "держать лицо", можно расслабится и поговорить о вещах отвлеченных, доверить какие-то планы - просто переключиться.
И Джоанна ответила:
- Только если Вы пообещаете мне что-нибудь медленное, мистер Хокинс.

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-04 22:06:31)

Ей нравилась его улыбка, простая и открытая, как детский рисунок – в нем отражено лишь то, что хочешь сказать и никакого двойного смысла.  Не поддаться этой улыбке было невозможно и Джоанна улыбалась в ответ.  А еще она подумала, что сто лет не ходила на свидания. Разумеется, предстоящий поход в кафе нельзя было считать настоящим свиданием, но встречи с поклонниками тоже случались настолько редко, что она даже успела позабыть имя последнего кавалера.
Хокинс предложил джаз-клуб, о котором она ничего не слышала, но ее это не смущало. И для него и для нее главным было отдохнуть в хорошей располагающей атмосфере, послушать легкую ненавязчивую музыку и посидеть в обществе людей, которым, в сущности, не было до других никакого дела, и тем не менее, все вместе они составляли некий союз если не приятелей, то единомышленников.
- С радостью принимаю Ваше приглашение, мистер Хокинс, но поскольку я не большой знаток джазовой музыки, Вам придется обо мне позаботиться и стать наставником в этой области.  Для начала я бы не отказалась узнать, что такое свинг.  Что-то мне подсказывает, мистер Хокинс, что Вы хотите надо мной подшутить. Если так – берегитесь: я отдавлю Вам ноги и постараюсь сделать это как можно чувствительней.
Уже заканчивая фразу, Джоанна поймала себя на мысли, что Хокинс вдруг перестал быть для нее малознакомым человеком,  казалось, она знает его давно и может позволить себе вот так беззаботно пошутить, не опасаясь, что он неправильно ее поймет.  И конечно, перед ней встала проблема, присущая всем женщинам на свете – в чем пойти.
Они еще даже не условились о дне встречи, а она уже мысленно перебирала гардероб в поисках подходящего наряда. Эти мысли настолько ее поглотили, что она не сразу сообразила, что Хокинс все еще ждет ее ответа.
- Да, в воскресенье я буду свободна. Правда днем мы с сыном отправляемся на «Лондонский глаз» - я давно ему обещала, но вечером попрошу маму посидеть с Сэмми, и мы с Вами сможем встретиться.

Отредактировано Джоанна Шор (2012-05-05 21:52:33)

- Учитывая, какая из меня танцовщица, у публики будет повод посмеяться. - В тон ему ответила Джоанна.
Она назвала свой домашний адрес и для верности еще записала его на листке бумаги - вдруг Хокинс не запомнит, тогда он сможет показать записку водителю.
Прощаясь, она проводила его до порога и, чтобы ему не пришлось топтаться, нащупывая ручку, сама открыла дверь в приемную.
После его ухода, Джоанна присела к столу, записала в историю болезни Хокинса свои наблюдения и выводы, сделанные из их первой беседы. Теперь многое из того, что она читала про него до этого, показалось ей паллиативным и окрашенным в преувеличенно негативные тона. Да, сейчас Хокинс переживал непростой период, но она бы не стала утверждать, что все это только лишь следствие травмы. В немалой, а может быть, и в большей степени, причина крылась в его семейных неурядицах. Но Хокинс был сильной личностью и, без сомнения, подобная проблема не могла стать серьезным препятствием на пути к его выздоровлению.
Джоанна закрыла папку и убрала ее в картотечный ящик, а из него достала другую историю болезни - через двадцать минут ее ждала встреча с новым пациентом.