В самом начале осени, когда только началась пора сбора урожая, из столицы пришли вести о смерти Правителя, а вместе с ними наказ явиться в Гийсэн. Джагатаю, выросшему в горной крепости и видевшему столицу только один раз, необходимость покидать родные места, пусть и надолго, не нравилась. Однако он помнил, что рассказывал ему дед: так было всегда и так будет - когда умирает прежний Правитель, владельцы земель приходят, чтобы проводить его в последний путь и поклониться новому в знак того, что признают власть и обязуются не только управлять полученными по наследству землями, но и платить налоги.
Альбинос считал грядущую поездку пустой тратой времени, ибо вместо того, чтобы на несколько дней отправляться в большой, гудящий как улей город, можно было просто направить гонца с точно таким же посланием, составленным по всем правилам и подтверждающим все то, что Джагатаю надлежало признать.
В конце-концов - это было всего лишь формальностью.
Куда больше Ночную Погибель беспокоили дела в близлежащей деревне, на долю жителей которой за короткий срок пришлось слишком много напастей. Нужно было готовиться к грядущей зиме, и хоть Джагатай не сомневался, что жители низины способны справиться с этим и без его пристального внимания, все равно был готов в любой момент оказать помощь. Причиной тому во многом была Кагеби, совершенно случайно ставшая для альбиноса самым близким другом и советчиком наравне со старыми, проверенными воинами горной крепости.
Теперь Джагатай принял решение взять девушку с собой. Во многом это было эгоистичное желание не расставаться, ибо незаметно для себя самого он накрепко привязался к танцовщице. А кроме этого, считал он, вдвоем в столице будет не так одиноко, ведь он в любом случае будет для всех собравшихся дикарем и чужаком.

Танцовщицу встретила старая Вахир. Кормилица заметно волновалась, и можно было подумать, что причиной тому была предстоящая поездка молодой девицы с Ночной Погибелью, однако дело было вовсе не в том.
- Будь осторожна, - шепнула она, ковыляя рядом с девушкой по дороге в покои альбиноса. - Смотри внимательно по сторонам, - и, не став ничего пояснять, ушла прочь.
Как только девушка вошла в покои, Наян и Нэвниз, радостно кряхтя, бросились к ней. Мокрые носы уткнулись в ладони. Джагатай поднялся навстречу не сразу. Он был задумчив и тих, а глаза казались темнее обычного.
- Спасибо, что согласилась ехать со мной, - сказал он вместо приветствия. Разумеется, Кагеби не была обязана потакать его желаниям, однако именно на ее добровольное решение надеялся Джагатай.
- На рассвете отправляемся, медлить нельзя, - в словах прозвучала скрытая досада. Хозяин горной крепости волновался словно дикий зверь, которого тащили на аркане, и эти чувства с трудом удавалось скрывать. Сам для себя он объяснял это волнение нежеланием видеться с людьми, для которых Ночная Погибель был молокососом из рода горных дикарей, раз в десятилетие выходивших из-за огромных железных ворот в белый свет.

Иногда его удивляла житейская мудрость девчонки, доброта и кротость, которым практически нечего было противопоставить. Джагатай был вынужден согласиться с ней, ибо все, что говорила Кагеби, было разумно и здраво.
В благодарность за поддержку он подошел к ней и молча обнял за плечи. Пережитое вместе роднило их. Будучи человеком замкнутым, неподдающимся уговорам и весьма своенравным, альбинос тем не менее, по-особому относился к Кагеби. Кое-кто начинал уже поговаривать, что танцовщица вертит им, но наговоры обычно разбивались о спокойную улыбку или тихое приветствие. Ни малейшего зла танцовщица не совершила.
Собирались со всем тщанием, лошадей и повозки украсили золотом и узорными попонами, воины начистили доспехи так, что в чеканке можно было разглядеть каждый узорный виток. Легко поужинав легли спать, а перед тем как разойтись, провели общий совет, как быть по приезду в столицу. Кагеби была там наравне с мужчинами, что означало большую честь.
Провожая хозяина горной крепости и его спутницу, старая Вахир украдкой утирала слезы и бормотала охранные молитвы предкам. Воины, сопровождавшие Джагатая, все как один отличались статью и удалью. Ночная Погибель решил не красться тайком, а прибыть с возможным достоинством и роскошью. И если людям было суждено глядеть на него как на диковинку, то следовало дать им как можно больше пищи для глаз.

После набега кочевников и пожара в деревне Джагатай следил за Кагеби как следит за сокровищем дракон. Воины посмеивались в кулаки, однако все понимали, что о девице злословить не следует. Сентябрьские ночи были прохладными. Пока слуги накидывали на плечи Джагатая стеганый, подбитый мехом халат и застегивали широкий, кованый пояс, Касар ближе подвинулся к танцовщице и, взяв кусок мяса, обмакнул его в лохань с горько-сладким соусом.  По сравнению с ним девушка была такой маленькой и легкой, что выглядела совсем ребенком.
- Приедем в столицу, напьюсь янтарного вина, - заявил воин мечтательно. Костер отбрасывал золотые и алые блики на его лицо, в пылу битвы похожий на демона, он выглядел сейчас добродушным бронзовым великаном, на подобии старых статуй забытых богов. - В Гийсэне вино и девки хороши, - сок, шипя, брызнул в огонь. Причмокнув, Касар ухватил зубами кусок мяса и, прожевав, тщательно облизал пальцы.
- Будто тебе наших мало, - недовольно буркнул Джагатай, подсаживаясь к Кагеби. - Не замерзла? - не дожидаясь ответа, альбинос набросил на плечи девушки мягкое шерстяное покрывало с алыми кистями.
- Наши холодные, - покачал головой Касар, - как снег в горах.
Джагатай искоса глянул на Кагеби, на лице медленно проступила улыбка. В отсветах огня глаза Ночной Погибели были как киноварь.

Отредактировано Джагатай (2012-07-19 10:39:58)

Касар попунцовел как мальчишка от слов Кагеби, рассмеялся, стараясь спрятать конфуз. Джагатай однако за словом в карман не полез, ответил сразу:
- А коли я тебя согрею? - спросил он неожиданно, прямо глядя на Кагеби. - Ответишь взаимным теплом?
Снова у костра грянул дружный смех. Касар, который хотел было промочить горло, чуть не поперхнулся и с удивлением уставился на Ночную Погибель. Через мгновение все притихли, ожидая, что на это ответит Кагеби. Не потому, что слова Джагатая были дерзкими, а потому что всех жителей горной крепости давно мучило любопытство есть ли между хозяином и опекаемой им деревенской девчонкой чувство хоть отдаленно похожее на любовную страсть или они и правда только катаются по лесу да целыми днями играют в шахматы.

Вслед танцовщице воины снова рассмеялись. Не смеялся только Джагатай. Видно знала Кагеби, каким может оказаться его ответ. Кровь вскипела мгновенно. Альбинос нахмурился. Быстро подобрал покрывало и глянул на Касара, который теперь улыбался шире. Не ему одному досталось.
- А гляди, не только руки и ноги у нее гибкие, да еще язык! - заметил воин.
Джагатай, которому не дали возможность отыграться мотнул головой и убрал белые пряди со лба. Хотел обнимать девчонку, да целовать в губы. От пришедшего желания стало жарко, будто жег его ночной костер.
Ужин остался нетронутым, а ночь стала бессонной.
На утро путники двинулись дальше. Хозяин горной крепости был задумчив и молчалив. Подавшись вперед, ехал один, наказав своим людям охранять Кагеби. И чем дальше вилась дорога, тем больше воспринимал он сказанные накануне шутливые слова всерьез. Думал о том, что его дурная слава в этом деле не помощник, и что Кагеби никогда по своей воле не ляжет с ним.

Хмуро глянув на Кагеби, альбинос скривил недовольную мину. Несколько мгновений он молчал, потом словно бы нехотя ответил:
- Ты начала первая. Дерзость рождает дерзость.
Сейчас он был готов многое высказать девице, но здравый смысл вынуждал Ночную Погибель держать язык за зубами. Именно поэтому зубы пришлось стискивать крепче. Усугублять неприятную ситуацию Джагата не хотел, да и Кагеби не мог обидеть.
Начавшая желтеть листва редко сыпалась на тропу, укрывая ее бледным золотом. Еще немного, и оно станет ярче. К золоту добавится карминно-красный и первого инея чистейшее серебро.

- Но ведь шутка касалась не тебя, - пожал плечами Джагатай. Сидя у костра, он говорил с Касаром и никак не ждал, что танцовщица воспримет все это на свой счет. - Ты всегда стремишься ответить на любую глупость, которую скажут мои люди? Тогда чем ты лучше их, если затеваешь споры? - альбинос натянул поводья. Пристально оглядел Кагеби с головы до ног, затем добавил:
- Если берешься спорить наравне с мужчинами, ожидай, что ответят тебе так же. А коли ждешь иного, то не встревай.
Больше объяснять он не считал нужным. Кроме того, чтобы пояснить, что не шутил в тот вечер, как и большинство других людей, которые были прямолинейны, пребывая в дурном настроении, Джагатай наконец сказал:
- Я не шутил, - после чего мягко пришпорил коня, чтобы продвинуться вперед и окончить этот неприятный разговор.

Отредактировано Джагатай (2012-07-26 22:53:28)

Меньше всего ожидал Ночная Погибель увидеть этот скромный и трогательный дар, когда вернулся в шатер. Немного хмельной от специально сброженного молока, удивленный нежданным подарком, он стоял с веткой волчьих ягод, не зная, куда ее деть.
И если Кагеби задумала таким образом пошалить, то шалость удалась.
Больше было некому, да и никого другого белые псы просто не пустили бы в шатер. Тяжело вздохнув, он уселся на ложе и долго рассматривал красные бусины в тусклом свете масляной лампы.
Стоило ли говорить всю правду? Но что проку теперь было думать, если слово - не птица и в силок его не поймать?
Если не оттолкнула, значит, не был не мил.
Ранним утром у входа в шатер нашла Кагеби перевязанный лентой пучок душистой, с мелкими зонтиками-цветками, травы. Не бог весть какое подношение стало знаком примирения не менее значимым, чем оттиск тяжелой печати Правителя.

Отредактировано Джагатай (2012-07-26 23:05:07)