Агата согрелась довольно быстро, но всё равно продолжала кутаться в колючий плед, будто защищавший от тревог и предчувствий, что не давали ей покоя с того самого момента, как Джордж застыл посреди танцпола. Слабо улыбнувшись в ответ на все его шутки, она нервно постукивала пальцами по столешнице в ожидании, пока муж вернётся с горячей водой. Потом, внезапно вспомнив, что грозилась превратить холостяцкую квартиру в уютное семейное гнёздышко, поднялась, намереваясь приготовить заварной чайник, но так и застыла посреди комнаты, не зная, где Беррингтон хранил заварку.
- Я забыла спросить, где у тебя чай, - извиняющимся тоном проговорила Агата, когда муж вернулся с кипятком. Как начать разговор о том, что тревожило по-настоящему, она не знала. Соблазн построить ещё один воздушный замок, теперь уже вокруг Джорджа, был велик, как никогда. Заставить себя поверить, что там, в клубе, ей лишь показалось. Улыбнуться, поцеловать и надеяться, что подобное больше не повторится. Тем более, что муж (в этом Агата почему-то не сомневалась) на сей раз не станет возвращать её к реальности, наоборот, активно поддержит иллюзию полного благополучия. Отдаться на волю иллюзий мешало только нарастающее опасение, что такой выход будет во вред Джорджу. А потому, решившись и глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, она спросила прямо, глядя мужу в лицо и не отводя собственного взгляда:
- Милый, что с тобой случилось после польки?

За приготовлением к чаепитию Агата следила настолько внимательно, будто от любого неосторожного движения зависела их с Джорджем дальнейшая судьба. С ответом не торопила, прекрасно понимая, что разговор предстоит не из простых. В конце концов, после практически трёх лет ожидания потерпеть ещё пару минут труда не составляло.
- Не сочту, - просто ответила она, когда муж всё-таки нарушил молчание. По мнению миссис Беррингтон, к сумасшествию куда ближе была она сама, особенно, когда Джорджа не было рядом. - И потом, весь мир твердил, что ты мёртв, а я никому не верила. Думаешь, поверю, если все, даже ты, начнут твердить о твоём сумасшествии?
Слабо улыбнувшись, Агата подошла к мужу, чтобы обнять. От долгого пребывания в накуренном клубе одежда и волосы супругов пропахли табаком. Почти не заметный во время вечеринки, теперь этот резкий запах ощущался особенно сильно. На языке завертелся вопрос, как тут обстоят дела со стиркой, однако, Агата и на этот раз подавила в себе желание отступить и попытаться заглушить нарастающую тревогу повседневными заботами.
- Джорджи, что с тобой происходит? - спросила она снова, прижимаясь к мужу как можно теснее, нисколько не заботясь о том, что так и не дала ему поставить на стол чашку с кипятком. - Не бойся за меня, я сильная. Я всё-всё могу выдержать. Кроме одиночества и неизвестности.
Сложно было сказать, уговаривала ли сейчас Агата саму себя или мужа, однако же, беспокойство за любимого и впрямь придавало смелости.

Агата замерла, боясь пропустить хоть слово, когда Джордж наконец-таки заговорил. Скупо, отрывисто, но от того немногого, что всё-таки слетело с его губ, волосы буквально вставали дыбом. Оказывается, всё это время муж жил в непрекращающемся аду. Каждый божий день просыпался, завтракал, ходил на службу, целовал жену, - и снова возвращался в те кошмары, от которых порой кричал по ночам. А она только и могла, что обнимать как можно крепче, покрывать лицо поцелуями и заполошно успокаивать, словно маленького ребёнка. И самым страшным, по мнению Агаты, было то, что её заботы и внимания, кажется, было недостаточно.
- А что там случилось? - осторожно спросила она, когда Джордж снова умолк.
Про "Ливерпуль" в газетах писали без подробностей, да и сам лейтенант не спешил делиться рассказами о своём последнем плавании с семьёй. И сейчас к его жене постепенно начало приходить понимание, по какой причине.
Судьба его сослуживцев волновала миссис Беррингтон крайне мало. Возможно, это было непатриотично, но по сравнению с проблемами мужа участь всех прочих раненых её не затрагивала. Главным сейчас было понять, как избавить его от этих кошмаров во сне и наяву, которые она с готовностью и чуть ли не радостью разделила, если бы могла и если бы он позволил.

Как мнут консервные банки, Агата не помнила, однако же, это обстоятельство не помешало представить себе тот ужас, что творился на гибнущем судне. Главным образом, благодаря интонациям Джорджа, всегда скупившегося на эмоции и прилюдные переживания. И, если сейчас он дал волю чувствам хотя бы на сотую часть, значит, кошмар там был и правда ужасающий.
Казалось бы, о подобном его жена слышала и раньше. Фашисты творили страшное на суше, в воздухе и на море, ничего нового, об этом постоянно передавали по радио и в кино. Но внезапное осознание, откуда вырвался Джордж, одновременно отрезвляло и пугало почище любых бомбёжек или новостных сводок.
А ещё внезапно появилось раздражение. На немцев; на командование, пославшее её любимого на практически неминуемую гибель; на весь мир за то, что взрослый, порядочный мужчина, любящий муж и отец, вынужден теперь пугаться собственного отражения в зеркале и скрываться от жены; на собственную беспомощность... То, что лейтенант Беррингтон не заслужил подобного, она была уверена.
Отставив в сторону свою чашку, Агата сделала единственное, на что была сейчас способна - протянула руки и как можно крепче сжала руку Джорджа. На фоне широкой ладони её собственные казались ещё миниатюрнее, и они уж точно не могли скрыть оставшиеся после катастрофы шрамы, но Агате сейчас не было до этого никакого дела. Так и не проронив ни слова, боясь, как бы он не передумал рассказывать, она ожидала продолжения, не отрывая встревоженного взгляда от его лица.

Чем больше он говорил, тем меньше верила Агата в силу своего убеждения. Если раньше она бы непременно подбежала и обняла, принялась заверять, что всё закончилось, что теперь всё будет хорошо, что всё просто прекрасно, то теперь пришло осознание бесполезности подобного. Нет, прижать к себе, вырвать из кошмара, в котором пребывал Джордж, всё равно хотелось, только вот никакой гарантии, что, когда объятия любимой разомкнутся, весь этот ужас не вернётся, не было. И быть не могло.
Впрочем, в одном миссис Беррингтон оказалась права. Страх, охвативший её во время рассказа, не помешал почувствовать облегчение. Не потому, что подозревала что-то ещё более ужасное, а потому, что теперь хотя бы в общих чертах представляла, что с ним происходит. Это давало и надежду, и силы. Силы терпеть столько, сколько понадобится. И всё равно быть счастливыми, будто бы назло всем, кто хотя бы косвенно повинен в случившемся.
- Мы теперь всегда будем с этим жить? - Голос чуть дрогнул против воли, но слёз не было. Боясь дать волю воображению, Агата теперь хотела знать лишь одно - что их ждёт в дальнейшем. Она не лукавила, когда призналась в страхе перед неизвестностью. Если понадобится, будет избавлять от кошмаров поцелуями и объятиями хоть всю жизнь. Главное, не гадать, что именно происходит с Джорджем. - Что мне нужно сделать, чтобы тебе стало легче?

Волна нежности снова накатила и сжала сердце. Поднявшись со своего места и обогнув маленький стол, Агата обняла мужа как можно крепче. И пусть это было не панацеей от всех страхов и бед, всё равно от ощущения любимого рядом становилось легче. Оставалось надеяться, что не только ей, но и ему.
- Глупенький мой, - прошептала она, попутно стирая с щеки следы своей помады. - Ты так невысоко ценил мои чувства, раз думал, что меня оттолкнут твои шрамы? Но я люблю и их, потому что люблю тебя.
Агата снова усмехнулась, пытаясь заставить улыбнуться и Беррингтона, хотя бы краешком губ, а потом, когда от неудобной позы потянуло поясницу, опустилась на корточки и сложила руки у него на коленях.
- Я бы узнала тебя любого, ты же мой Джорджи, - так же уверенно, как будто речь шла о меню на завтра, проговорила она. А потом добавила то, о чём хотелось попросить с самого приезда, и что теперь виделось истосковавшейся по мужу женщине не собственной прихотью, а насущной необходимостью:
- Можно, я здесь задержусь? Я не хочу, чтобы ты возвращался в свои кошмары, когда меня нет рядом.

На этот раз Джордж не сказал чёткого и однозначного "нет", что возродило надежду. Резко вскинув голову, Агата внимательно всматривалась в его лицо, словно пытаясь прочитать мысли мужа. На все его возможные возражения у неё было одно - "мы друг без друга не можем",  которое она могла облечь в тысячу слов и доводов.
- Они не одни, - наконец сказала она, снова смыкая свои руки вокруг ладоней Джорджа. - С ними няня, на которую нам нужно молиться. Да и мама давно уже подумывает над переездом в Билбери. А мы будем приезжать на выходные, как раньше приезжал ты. А потом, когда здесь станет поспокойнее, перевезём и детей. А если опять станет слишком опасно, я вернусь в Оксфордшир, обещаю. Ну пожалуйста, Джорджи, так будет лучше для всех...
Сейчас Агате даже не пришлось уговаривать себя. Она и правда верила в то, что говорила. Что мужу будет проще переносить кошмары, если любимая всегда будет рядом. Что для детей будет лучше, если мать будет приезжать на выходные, весёлая и соскучившаяся, а не всю неделю ходить на нервах. Что пожилой миссис Локридж будет куда безопаснее за городом, с внуками. Да и отец вздохнёт спокойнее.
- Разве я смогу найти себе место в Билбери, зная, как тебе тут без меня тяжело, мой пират? - добавила Агата с грустной улыбкой, наконец опуская глаза.