Не прошло и месяца, как он вляпался: возле церкви святого Михаэля, где тусовались желающие дозу торчки и где он обычно с легкостью распродавал всю свою фасовку за утро, завели моду дежурить полицейские. Каю вовсе не улыбалось быть пойманным с наркотой на руках - к его прочим приводам это стало бы весомым поводом упечь его подальше - а потому он выжидал и не совался к церковному дворику.
Между тем Ларс начинал требовать денег за товар, и обострять отношения с работодателем Макэвою тоже не было резонно. Пришлось сменить место дислокации, и в одно из воскресное утро он и Йорген отправились на противоположный край города, в муниципальный парк, кишащий бомжами и закинувшимися с вечера парнями.
Первые полчаса все шло на ура - Кай и Йорген разошлись по разным дорожкам, практически небеспокоемые редкими велосипедистами, и вскоре даже до самых уторчавшихся дошло, что доза сама пришла к ним, и ручеек мятых купюр, переходящих из руки в руку, перешел в полноводную реку...
А затем какие-то местные налетели на Кая и Йоргена, встретившихся у старой летней эстрады, чтобы выработать дальнейшие планы, и под отборный мат, глухие удары и сухой щелчок сломанного Йоргену запястья предпринимателям пришлось расстаться как с вырученными бабками, так и остатком товара.
Непривычно суровый Ларс посочувствовал, но сообщил, что это не его проблемы.
Нужны были деньги, быстро и много - столько не заработаешь за пару дней, разбавляя полученный от Ларса крэк толченым аспирином. К тому же, от Йоргена пользы было ноль - едва обезболивающее, вколотое в больнице, прошло, он принялся ныть и причитать, что им хана и их выкинут из этого бизнеса. Покидать столь прибыльную, хотя и опасную нишу, Кай не собирался, несмотря на то, что и ему прилично досталось у эстрады: ощупывая разбитую челюсть и заплывший глаз, он напряженно гадал, где бы достать денег, сидя в крохотной квартире Йоргена, где и поселился.
И решение пришло будто само собой вместе с запахом роз, принесенным вернувшейся с прогулки соседкой.

К лавке госпожи Олкофф они пришли после обеда. Кай поторчал на другой стороне улицы, стараясь держаться незаметно и выглядывая через витрину, кто сегодня в лавке, и, не заметив самой Вильгельмины, обрадованно улыбнулся хнычащему Йоргену половиной рта - вторая до сих пор не слишком подчинялась, хотя прошло уже пара дней и глаз начинал потихоньку открываться.
- Все в порядке, деньги будут,  - уверенно пообещал Кай Йоргену. - Ты только отвлеки ее, понял? Чем хочешь - хочешь, спроси про розы, хочешь - в любви признавайся. Но отвлеки - мне и нужно-то пару минут.
- А что, есть тема? - внезапно заинтересовался Йорген, рассматривая сквозь стекло блондинистую девчачью фигурку.
- Нет, даже не мечтай, - хмыкнул Кай, прекрасно знающий о моральных принципах Герды, и все же передумал. - Короче, я отвлекаю, а ты - забираешь кассу, понял? Она не запирается днем, справишься.
Йорген пожал плечами, и они направились к лавке, обходя припаркованные машины.
- Привет, - Кай напряженно окликнул девчонку от дверей, держась в тени - он не был уверен, как она встретит его после их последнего, не самого удачного разговора, но был готов заcунуть подальше гордость, давая возможность Йоргену исполить задуманное.
Йорген широко улыбался, стоя рядом и разглядывая помещение.
- Уютненько тут у вас,  - выдал он, откровенно пялясь на Герду.
- Я так, зашел проведать, как ты,  - скомканно перешел в наступление Кай, не давая девчонке прогнать их.

Отредактировано Кай (2016-02-18 14:12:23)

Судя по реакции, он гость нежданный, незваный.
Кай сглатывает тягучую слюну, воровато стараясь невзначай повернуться нетронутым боком, осознает провальную глупость, морщится.
Герда обижена, вон как улыбается отстраненно, как чужому. Его и не должно бы задевать, а задевает.
Он косится на Йоргена - тот придурковато улыбается, позабыв о замызганном гипсе, кидает на Кая насмешливые взгляды. Тоже, видать, оценил холод встречи. Сомневается теперь, что дело выгорит - может, вообще в словах Кая сомневается.
Макэвой каменеет лицом, отворачивается от приятеля. У того даже мозгов не хватает, чтобы изобразить интерес к гребанным розам. Только и может, что пялиться на Олкофф, как немой.
- Всякое бывает, - неопределенно, но задиристо отвечает Кай на слова Герды, пристально следя за каждой ее реакцией. Какая-то она заторможенная, не заболела ли? Щеки пламенеют, а глаза будто мутное стекло - жар? Не вяжется с ее заверениями, будто здорова, а впрочем, ему-то что до того, какое дело.
Вряд ли сейчас зайдет героический эпос, да и он не в том настроении, чтобы сочинять сказки на потеху девчонке. Хватило с него клоунады, он будто прозрел недавно - и больше его в эту хрень не заманишь.
Кидает очередной сердитый взгляд на Йоргена - да очнись ты, мудак, по делу пришли. Куда там. Тот будто и забыл, что это из-за его нытья они здесь стоят. У самого-то, небось, ни единого варианта, где достать бабло, все должен Кай и придумать, и сделать.
Вообще-то, они с Йоргеном уже года полтора как дружат - и тот не раз выручал, но осколок зеркала мешает увидеть правду, искажает картинку, подсовывает, выпячивает дурное.
- Слушай, поговорить бы, - напрямую приступает к делу Макэвой, вынужденно меняя план - снова. - Выйдем, может? Покурим на улице, мне сказать тебе что-то надо... А ты пока вон те глянь, редкость, а пахнуть будут на всю квартиру, - это он уже Йоргену, молясь про себя, чтобы тот сообразил, что они возвращаются к исходной задумке и именно Кай отвлекает девчонку, раз уж у второго посетителя лавки язык отсох.
Йорген смотрит, куда сказано - на один из стеллажей неподалеку от кассы, заставленный горшками с декоративными розовыми кустами. Те розы и верно один из лучших товаров, Кай, чтоб его, отпахал в этой лавке не один год, знает, о чем говорит - и хотя у них на двоих едва ли полсотни крон будет, Йорген все же послушно топает к стеллажу, изображая интерес и через каждые два шага оборачиваясь на Герду.
Ну, дошло, с облегчением выдыхает Кай, снова поглядывая на Герду, улыбаясь просяще.
- Ну, пошли. Ненадолго, отвечаю. Да и все равно пока нет никого...
Выманивая таким образом Герду на улицу - да пусть думает, что он, может, при Йоргене говорить не хочет - Макэвой весьма успешен. Закрывает дверь в лавку за спиной девчонки, щурится от мартовского солнца, отражающегося в витрине, отводит глаза, пока рыщет по карманам в поисках сигарет.
- Слушай,  - заело его, что ли? - мы в тот раз плохо поговорили так... Короче, ты извини, что наорал, да? Денек выдался тот еще, и вообще, - он с надеждой останавливает взгляд на лице Герды, вертя в руках мятую пачку.

Отредактировано Кай (2016-02-18 15:56:59)

Герда опирается спиной о стену магазина, скрещивает руки на груди - не хочет мириться. У Кая во рту сухо и горько, просьба о прощении, даже такая скомканная, тяжело дается, а девчонке и дела нет.
Он чуть удивленно посматривает на Герду после ее слов, что она не обиделась на крик, потому что - а на что же еще-то?
Но Герда рассматривает проезжую часть, сжимает губы в линию.
И кажется ему совсем-совсем некрасивой. Простоватой какой-то, уже измученной, усталой.
Но отступать-то ему некуда, сквозь отблески стекла он видит, как Йорген воровато озирается, тянется к прилавку, поглядывая на входную дверь - давай, мудила, мысленно подгоняет приятеля Макэвой, прикусывая губу от нетерпения.
Переводит взгляд на Герду.
- Да брось, - тянет он, вытаскивая наконец-то сигарету. Ощущая на языке кисловатый привкус размокающей бумаги, успокаивается, ухмыляется неповрежденным углом рта. - Ну поцапались, с кем не бывает, так ведь?
Он уболтает ее, это же Герда, всего лишь Герда, с которой он вырос. А если не уболтает - то вернется в пропахший розами дом, пойдет на подготовительные курсы к гребанному колледжу, в задницу засунет мечты о другой, более подходящей ему жизни.
Последняя фраза девчонки пронизана тоской, и Кай решается на крайние меры - что она ему там болтала тем вечером, плохо сохранившемся в памяти? Что беспокоится?
- Ну ладно тебе, - бессвязно повторяет он, действуя уже куда решительнее - встает рядом, опирается плечом на ту же стену, что и она, разглядывает профиль, аккуратный чуть курносый нос, светлую кожу урожденной датчанки. насыщенный розовый аромат ударяет в голову, Кай на короткое мгновение думает, что стоит бросить все, во что он влип. Что одобрение Герды - именно то, что ему нужно. Что она - именно то.
- Какой образ жизни, херня все это, - снова говорит он лишь бы хоть что-то сказать. Лишь бы она посмотрела на него снова. - Мы же  - друзья навек, помнишь? Лучшие друзья навсегда, у нас даже кружки такие были, так? Давай, перестань обижаться, улыбнись мне, ну?
Обнимает Герду, привлекает ее к себе, чувствуя, как локти сложенных на груди рук упираются в ребра, утыкается подбородком в блондинистый затылок, морщась от вспыхнувшей в челюсти боли.
- Не отпущу, пока не улыбнешься и не скажешь, что простила, - когда-то ей нравилась такая игра. Давно, когда они еще брали друг друга за руку и не видели ничего смешного в том, чтобы обниматься перед телевизором.
Йорген копошится за кассой, и Кай, внезапно почувствовав себя хреново, отводит глаза, крепче прижимая Герду.

Герда оттаивает - еще секунду назад была вся как напряженная пружина, туго сжатая, ощетинившаяся, а уже спустя миг доверчиво расслабилась, прижимаясь ближе, задышала ему куда-то в майку под расстегнутой курткой, ткнулась лбом в плечо, как раньше, до всего. Они стоят так, кажется, целую вечность - Макэвой намеренно жмурится, чтобы не видеть Йоргена, чтобы избавиться от этого тянущего чувства где-то в желудке, жмурится так сильно, что перед глазами плывут алые всполохи, сжимает зубы, вытравляя намеренной болью боль, которой не место. Кажется, вечность, а проходит всего ничего, и, стоит Герде зашевелиться в его объятиях, он раскрывает глаза, пытается проморгаться, надеясь, что девчонка не заметит.
Кривится в улыбке в ответ на ее слабые попытки, не стряхивает с рукава ее пальцы - и своих пальцев не расплетает, удерживает такую знакомую, такую привычную - Герду. Она и правда готова расплакаться - ему ли не знать, как у нее это бывает. Как морщится нос, как дрожит нижняя губа.
Какая-то часть внутри Кая требует вернуться домой, требует, чтобы эти объятия никогда не прекращались - вот смехота - требует, чтобы он заставил Йоргена вернуть деньги, пусть бы даже Герда увидела, узнала... Но есть и другая часть. Которая наблюдает с расчетливым хладнокровием, что девчонка даже не смотрит за спину, что наверняка и думать забыла об оставшемся в магазинчике парне.
- Ну конечно, скучал! - легко и искренне. Ему и правда нет необходимости лгать - разве что самому себе, уверяя, что он скучает по той заботе, которая казалась навязчивой и надоедливой  и которой теперь не хватает. По ее сообщением, подчас приходившим так невовремя. Даже по этому гребанному запаху роз. Но только не по ней самой. - Видишь, пришел же.
Пришел он, ясное дело, не поэтому - но в его сказочном мире ложь и правда так тесно переплетаются между собой, что у него и шансов нет разобраться.
Герда смотрит на него с таким выражением, как будто его слова достаточно, чтобы осчастливить ее. От этого к горлу подкатывает мерзкий ком, но Кай все равно пересиливает себя, улыбается как можно более открыто и обнадеживающе. Похлопывает девчонку по спине, освобождая руку с сигаретой и мельком поглядывая, как там дела у Йоргена.
Тот как раз выходит из-за стойки, придерживая уголок. Сделано.
Улыбка Макэвоя становится чуть менее искренней.
Он отстраняется под предлогом поиска зажигалки, хлопает себя по карманам.
- Ты не заболела? - спрашивает с мнимым беспокойством. - Выглядишь так себе. Простыла, может?
Запахивает на Герде куртку, стреляет глазами поверх головы - где там Йорген? - лишь бы не смотреть в лучащиеся счастьем глаза.
- Я в следующий раз яблок принесу, хочешь? - врет отчаянно, будто жизнь на кону. Будто и правда вернется - будто и правда, будет еще и этот следующий раз, и яблоки, и объятия.
Стеклянная дверь негромко хлопает, выпуская Йоргена.

Яблоки, которых нет и не будет уже теперь, растворяются где-то снежным миражом. Макэвой закусывает сигарету, отворачивается от взгляда Герды, уже подернутого легким разочарованием. Сухой щелчок, короткий язычок пламени - и он уже втягивает кисловатый дым. Это нехитрое действо позволяет не отвечать, взять короткую паузу, передышку.
Йорген широко улыбается, придурковато косится на Кая - заметил, как они обнимались, что ли? Все равно не то это, что он там себе подумал.
Будто в подражание, прячет руки в карманы, выпускает дым углом рта - в детстве казалось, круто, сейчас... Сейчас только пощипывает ссадину на внутренней стороне губы.
- Выбрал? - нехотя интересуется Кай, когда пауза затягивается, а Йорген так и лупится на девчонку, перетоптываясь с ноги на ногу у дверей. Макэвой надеется, что приятелю хватит мозгов понять, о чем он спрашивает - и не вдаваться в обсуждение гребанных роз.
- Ну так, да, - отмирает Йорген, улыбаясь еще шире. - Красивые. Зайду в четверг. Жди в четверг.
Макэвой обмирает, стреляет в Йоргена взглядом - тот и не смотрит на него вовсе, пялится на Герду.
- Ну да, пора, дела-дела, - отзывается Кай уже в ответ девчонке, но прежний тон не дается, и слова, которые должны прозвучать легко и свободно, кажутся ему самому булыжниками, которыми вымощены улицы в старой части города.
Неожиданно тянет обнять Герду снова - но не при Йоргене же, не сейчас. Заталкивая малодушные желания поглубже, он сутулится, отступает.
- Я зайду еще. И позвоню. Давай, не болей.
Разворачивается почти резко, торопливо переходит улицу, больше не оглядываясь, видит приземистый потертый седан одного из друзей Ларса, с которым зависали всю предыдущую неделю. Йорген тоже замечает автомобиль, бросается наперерез, размахивая руками как мельничными лопастями, и вскоре оба ныряют в пропахшее табаком нутро глянцевой бэхи.
- Достал? - коротко спрашивает Макэвой у Йоргена, пока тот, что за рулем, радуется нежданной встрече.
- Достал! - приятель хлопает себя по заметно оттопыренному карману джинсов, сияет улыбкой, предчувствуя, как спустя полчаса все их проблемы будут решены.
Кай отворачивается к окну - автомобиль заворачивает за угол, оставляя позади улицу с цветочной лавкой, где Макэвой провел большую часть жизни.
Я все верну, Герда, думает он. С первой же большой прибыли. С первой же сделки - все до последней кроны.
Сквозь тонированные стекла солнечный март куда больше похож на пасмурный февраль, которому, кажется, конца не будет.