Возвращения молодого барона в Каастилфлякте ждали со дня на день и, как водится в таких случаях, готовились: простыни на постели Его Милости были поменяны, пыль вытерта, камин - жарко натоплен, а на кровати лежало чистое платье, в которое молодой господин мог переодеться с дороги. Виллемина, которую уже вовсю обучали ведению хозяйства, самолично проследила за всеми приготовлениями. По брату она соскучилась, пусть и в отъезде тот был всего ничего, и теперь изо всех сил старалась, чтобы Карл ни в чём не нуждался в отчем доме.
Годеливе следила за этими приготовлениями с грустной улыбкой. Не вспоминать в такой ситуации о собственных братьях, в частности, о Свейне, с которым рассталась совсем не давно Творец знает на какой срок, было невозможно, поэтому к радости за младшую подругу неизменно примешивалась некоторая горечь, не мешавшая, впрочем, графской воспитаннице помогать по мере своих сил. Что-что, а уж портить девочке настроение она точно не собиралась.
Весть о прибытии молодого господина застала Виллемину на пути в детскую, доложила попавшаяся по дороге служанка. Вмиг позабыв о дожидавшейся там подруге, маленькая леди развернулась на каблуках и припустила в обеденный зал, куда, как ей сказали, проследовал брат.
- Карл, ты вернулся! - звонко воскликнула девочка, пользуясь тем, что в домашней обстановке можно было не утруждать себя строгим этикетом. Подбежала, привстала на цыпочки, чтобы обнять и запечатлеть на щеке поцелуй. - Тебя не было совсем не много, а я уже страсть как соскучилась, представляешь! Ты же теперь не скоро уедешь, ведь правда? А у нас столько новостей! Ты же знаешь, что Ливе теперь будет жить с нами? Ой, конечно, знаешь, какая же я глупая! Отец же так решил, ещё когда ты был здесь. А ты уже был у себя? Ты голоден? Ливе говорит, что с дороги лучше всего выпить красного бульону, он и согревает, и силы восстанавливает. Велеть принести?
Больше всего девочке сейчас хотелось, чтобы брат оценил её старания.

- Ну да, она же старше, - простосердечно ответила Виллемина, не понимая причины братского неудовольствия. - Она и Марту приструнила, которая было совсем за Рихардом и Хелин следить перестала. А ещё она...
Девочка вовремя осеклась, вспомнив, что подарок, который вышивала Карлу к бывшей уже не за горами Остаре, должен был оставаться сюрпризом, а потому об идее, которую ей подкинула подруга, стоило молчать, благо, сейчас были задачи поважнее.
- Да, конечно, я мигом! - заверила она и побежала за дверь, отдать распоряжение.
Годеливе же тем временем, так и не дождавшись графской дочери, решила отправиться на поиски сама. Зимние дни коротки, а жечь попусту свечи у бережливых бергмарктцев было не принято, поэтому отмеренную на сегодня вышивку следовало завершить до темноты. Обычно Виллемина, куда более покладистая, чем сама Ливе, не заставляла себя дожидаться, и теперь её подруга уже начинала волноваться, не случилось ли чего. Правда, повстречавшаяся на пути к кухням служанка с тяжёлым подносом развеяла все тревоги: оказывается, молодая госпожа отправилась встречать вернувшегося буквально только что барона, коему и велено было принести горячей еды.
- Дай мне поднос, я отнесу, - распорядилась Годеливе, решившая и сама поприветствовать Карла. Молоденькая девчонка, прекрасно осведомлённая о том, как страдала Марта, вынужденная с подачи этой приживалки морозить руки у колодца с ледяной водой, возражать не стала. - И скажи, чтобы принесли в зал ещё дров, там, кажется, уже почти всё прогорело.

- А как прошла поездка? Расскажешь? Много было дел? - засыпала тем временем Карла вопросами вернувшаяся Виллемина. Усевшись напротив брата и подперев руками подбородок, она приготовилась к обстоятельному рассказу, как вдруг дверь отворилась и на пороге появилась та, о ком только что шла речь.
- С возвращением, Ваша Милость, - с улыбкой поздоровалась Годеливе перед тем как водрузить перед Карлом поднос с дымящимся бульоном, подогретым вином со специями и щедрыми кусками окорока. - А я тебя уже обыскалась, - добавила она Виллемине, впрочем, без малейшего недовольства, ибо вряд ли кто мог понять радость от долгожданной встречи с братом лучше графской воспитанницы, совсем недавно проводившей за ворота своего собственного брата.
- Ой, прости, ты же меня ждала! - всё равно мгновенно смутилась девочка, которой всегда говорили, что истинная леди должна исполнять обещанное во что бы то ни стало. - Тут просто Карл же... Он как раз собирался рассказать о Зволе, мы же можем послушать?
- Конечно, - снова не без грусти улыбнулась Ливе, занимая место рядом с подругой и изо всех сил стараясь не завидовать тёплой семейной встрече.

- Мне пришло, - спокойно ответила Годеливе, не видевшая ничего постыдного в том, чтобы донести до стола не самый тяжёлый поднос. - Я как раз встретила по пути сюда служанку, которая и подсказала, где найти Виллемину.
На этих словах дверь в зал снова отворилась, и на пороге возник слуга, присланный подкинуть дров в и правда начавший уже прогорать камин. Поклонившись господам, он принялся выполнять свою работу, стараясь не шуметь. Впрочем, внимания на него никто особо и не обращал. Молодых леди вернувшийся барон явно занимал гораздо больше.
- Карл, да ты ешь! Остынет же всё, - поторопила брата Виллемина и обернулась к подруге, чтобы поведать о том, что она пропустила: - Представляешь, крысы сожрали у Карла постель! Оставили одни кружева, ему пришлось гонять их по всему замку.
Не то что бы в неполных десять лет девочка безоговорочно верила в подобные байки, но всё равно любила их ужасно. Барон Зволе был тот ещё выдумщик и славился на всю семью умением развеселить практически любого и в любой ситуации. Годеливе задорно улыбнулась, поддерживая шутку:
- Это потому что даже крысы понимают, как они дороги. Боюсь, покусись они на такое богатство, твоему брату пришлось бы вооружаться кочергой и изводить под корень весь славный род ван Крысусов, правда, Ваша Милость?
Виллемина весело рассмеялась, в то время как Годеливе мельком глянула на второго графского сына. Типичный подросток, недалеко ушедший от Ульриха, который был старше всего года на три. Наверняка так же задирает нос, воображая себя настоящим мужчиной, но осуждать за это Ливе и не думала, особенно глядя на то, как тепло относится молодой барон к своей младшей сестре. Вообще, тёплые семейные узы скрашивали пребывание в Каастилфлякте лучше любых заверений графа в том, что воспитанница его ни в чём не может нуждаться. Если бы только сердце не щемило при мысли о том, что её собственной сестричке сейчас такие байки рассказывать явно некому.

- Почётный титул и самую большую миску сметаны, - внесла коррективы в предложенное братом Виллемина.
Вопреки подозрениям барона, новая подруга не заняла в сердце девочки места, отведённого ему, и истории про сира Пушистая лапка и его отважную борьбу с ван Крысусами она была готова слушать вечно, равно как и любые другие, кои Его Милости было бы угодно придумать. Однако же беседа графских детей и воспитанницы была прервана очередным стуком в дверь.
Возникшая на пороге служанка, отвесив господам положенный поклон, доложила:
- Леди Виллемина, вас там наверху портниха дожидается, мерки снимать. Велено без вас не возвращаться.
- Ох, точно, мерки же! - ещё совсем недавно обрадовавшаяся такой новости, ведь обновка шилась к Остаре, которую, если отец будет милостив, получится провести вместе со взрослыми, маленькая леди лишь разочарованно вздохнула - расставаться с только что вернувшимся Карлом так скоро совсем не хотелось, однако и за то, что заставила ждать лучшую во всём Дордрехте портниху, её по головке точно никто бы не погладил. - А ты? - поднимаясь со своего места, спросила Виллемина подругу со смесью тоски и надежды, ведь вдвоём отправляться на примерку было бы веселее.
- С меня сняли все мерки ещё на прошлой неделе, когда... - Годеливе осеклась, не желая вспоминать недавние события. Как и обещал граф, его воспитанница ни в чём не нуждалась, однако же отделаться от мысли, что предаёт память покойного отца всякий раз, как принимает от Его Светлости платье ли или тёплый взгляд, она не могла. - Не волнуйся, мы с Его Милостью тебя обязательно тут дождёмся, - быстро добавила Ливе, пока никто не заметил мимолётной заминки.
- Ну какая же Карл Его Милость, он просто наш любимый Карл, хватит уже вам обоим вести себя, будто у отца на приме! - фыркнула не привыкшая к излишней чопорности между братьями и сёстрами Виллемина и, чмокнув занятого супом Карла в щёку, выпорхнула из зала вслед за закончившим возиться с камином слугой. Годеливе и Карл остались наедине.
- Надеюсь, госпожа Ингретт справится с мерками быстрее, чем вы с супом, - улыбнулась воспитанница, только сейчас сообразившая, что у барона Зволе могли быть дела и поважнее, чем ожидание занимающейся нарядами сестры.

Гордость барона за родовое гнездо была понятна. В Бергмарке в принципе было принято гордиться своими корнями, и зачастую человека оценивали не столько по тому, что он из себя представлял, сколько по тому, кем были его предки. Правда, в случае с Годеливе принадлежность к правящему семейству играла с ней злую шутку.
- А что, Ваша Милость, вам довелось побывать при дворе во время этого замечательного праздника? - осведомилась графская воспитанница, даже не думая скрывать лёгкой насмешки. Нежелание Карла отступать от официального обращения и правда вызывало лишь снисхождение у леди, что, будучи старше всего лишь на год, почитала себя куда более сведущей во взрослой жизни. Снова пришло на ум, что сидящий напротив барон - ещё по сути мальчик, а не мужчина, коим хотел казаться. Снова вспомнился заносчивый нрав Ульриха, который разве что младших сестёр так не баловал, а так - ну не отличишь по нраву от Его Милости, по крайней мере, Ливе так казалось. Всё вышеперечисленное напрочь отбивало желание придираться к словам или обижаться, да и с чего бы, если Карл, при некоторой заносчивости, и правда не сказал по сути ни одного грубого слова. Только вот упоминание Зевенберга внезапно больно кольнуло где-то в левом подреберье.
Для самой Годеливе это должна была быть первая Остара, которую она проведёт не дома. Последние два года до злополучного восстания, примерно с того возраста, в котором была сейчас Виллемина, ей разрешали праздновать вместе со взрослыми. Так же, как и граф, барон Зевенберген не скупился ни на наряды, ни на подарки, ни на угощение. Вино лилось рекой, танцы не прекращались до самого утра, и всегда умудрявшаяся сбежать от нянек маленькая леди обязательно встречала рассвет за руку со Свейном, который хоть и держался на ногах с трудом, но был не в пример трезвее отца и старшего брата. Ливе это тогда страшно раздражало, однако сейчас она бы что угодно отдала за то, чтобы вернуть то время. Потому что потом Остара перестала иметь хоть что-то общее с долгожданным праздником, коим являлась для всего королевства: при отчиме всё веселье превратилось лишь в его видимость, да и братья напивались уже не от радости. В нынешнем же году праздник снова обещал быть праздником, однако к радости от этого непременно примешивалось чувство вины как перед погибшими, так и перед оставленными в Зевенберге родными.
- И сколько же рыцарей королевской гвардии может устоять на ногах к рассвету по сравнению с Дордрехтом? - всё с той же чуть грустной, чуть снисходительной улыбкой спросила Ливе, намекая, что всерьёз сомневается в способности Его Милости встретить рассвет в праздничное утро.

Скажи это кто другой, да хоть тот же граф, который почти никогда не упускал случая попрекнуть воспитанницу дурной кровью, Годеливе наверняка бы ощетинилась и наговорила кучу гадостей в ответ, нисколько не задумываясь о последствиях. Однако же смущение, которое Карл не смог скрыть, заставило молодую леди несколько поубавить пыл.
Право слово, и чего она прицепилась к словам ещё практически мальчишки, даром что он барон, владелец богатых земель и имеет право кутить наравне со старшими? Всем юнцам хочется красоваться перед девчонками, Ливе знала по опыту общения с собственными братьями. Да даже Рихард, которому было всего навсего пять, пытался показать, какой он большой и всё умеет. В этом не было ничего зазорного, поэтому и на Карла обижаться не следовало.
- Мне кажется, Остара на то и придумана, чтобы кутить без оглядки, - примирительным тоном ответила Годеливе, одаривая барона Зволе ещё одной улыбкой и на этот раз стараясь, чтобы та не вышла снисходительной. Правда, не была уверена, что получилось так, как было задумано. - Мажордом недавно хвастался, что во всём Дортоне не заказывают столько вина к празднику, сколько в Дордрехте. Впрочем, это естественно - почитать свой дом самым лучшим, ведь так, Ваша Милость?
Однако Годеливе покривила бы душой, если б стала отрицать, что намёк Карла совсем её не задел. А ещё он заставлял задуматься о том, получится ли у неё и правда чувствовать себя в Каастилфлякте, как дома, если такие замечания войдут у Карла в обычай, потому что вечно терпеть то, что уже вынуждена сносить от Его Светлости, она не сможет.